Далеко-далеко в море-океане, на необитаемом острове под зеленой пальмой жил старик Робинзер. И было у него три сына. Вот пришла пора старику помирать, и все, что имел, оставил он сыновьям в наследство: старшему — топ кружевной, среднему — стринги блестючие, а младшему — добрый совет: клювом понапрасну не щелкать, а смотреть в оба — что мимо острова проплывет?
— Может, поймаешь тогда свою удачу… — с этими словами старик Робинзер закрыл глаза и отдал богу душу.
Делать нечего. Погрустил младший сын, погоревал и решил отцовскую волю исполнить. И хотя братья старшие в обновках смеялись над ним и пальцем показывали, вышел он на берег и стал ждать, когда мимо проплывет его удача.
Вот стоит младший сын, стоит и ждет, с моря глаз не сводит. День стоит, два стоит, три стоит. Братья его под пальмой валяются да бананы трескают, а он все стоит. Солнце его палит, ветер жаркий тропический сушит, крабы за пятки щиплют, а он все стоит, волю отцовскую исполняет.
На четвертый день блеснуло что-то в волнах. Видит младший сын, плывут мимо острова рыбки, не простые, не золотые, а так — одна простая, другая золотая. Ни вперед плывут, ни назад, а все странно как-то — кругами.
Заметили рыбки младшего сына, носы из воды повысовывали и ну гадать — что за истукан на берегу объявился? Чай не остров Пасхи… Не маяк ли это, не ветряк ли? Подплыли рыбки поближе, а младший сын хвать их за хвосты и велит:
— А ну отвечайте, чешуйчатые, не вы ли моя удача? Не скажите — сей же час завялю обеих!
Испугались рыбки, взмолились:
— Не вяль нас, добрый молодец, лучше отпусти! Мы исполним пять твоих желаний, все, что только захочешь!
Задумался младший сын, чего бы ему пожелать? Топ в блестках и стринги в кружавчиках — чтобы братьям носы утереть… Да чтоб на пальме сразу и бананы, и огурцы соленые росли… Да аппарат чудесный, самогонный (что это за диво, младший сын не ведал, но от старика Робинзера слыхал не раз, что вещь!)… А еще что? Маялся, маялся младший сын, думал-гадал, аж в затылке заломило, но пятого желания так и не придумал. Разозлился он и закинул рыбок подальше в море.
— Плывите отсюда, хвостатые! Толку от вас никакого, только голова болит. Не вы моя удача!
Ничего не сказали рыбка, лишь плавниками у висков покрутили да ушли себе в синее море. А младший сын остался на берегу удачу ждать.
Вдруг потемнело небо, море взволновалось. Видит он — плывет по морю ладья расписная, пенный след за собой вздымает. Над ладьей паруса алые надуваются, флаги черные развеваются, слышится с ладьи шум и гам, треск и мат… звон. Пляшут на палубе чудища, одно другого страшнее — с рыбьими хвостами, с бараньими рогами, с бородами козлиными, с клешнями скорпионьими. Увидали чудища остров и братьев на нем, закричали, заулюлюкали:
— А ну идите к нам, мальчики-зайчики! Будут вам от нас подарочки! Только сперваначала распотешьте нас как следует, а не то сотворим с вами такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Как услышали это братья, со страху едва в песок не зарылись. Но делать нечего, пришлось всем троим выйти на берег и в пляс пуститься. А как еще чудищ развеселить? Уж плясали они, плясали — на старшем аж топ треснул, а на среднем стринги лопнули. Увидали это чудища — чуть животы себе со смеху не надорвали. Стали они братьев к себе заманивать посулами прелестными, золотом да консервами заморскими. Старший и средний не выдержали, бросились на ладью — тут их чудища и схватили. Волосы им отовсюду повыщипывали, маслом блестючим натерли, стали братьев по палубе катать да монеты им в топ и стринги напихивать. А потом паруса подняли и были таковы. До сих пор, сказывают, плавают по морям-океанам да братьев за деньги показывают. Так их теперь и зовут — «Шоу-бойз братья Робинзеры».
Остался младший сын на острове один-одинешенек. Сидит на берегу, слезы горькие на песок роняет. Думает: все обманул его старый хрен, батюшка покойный — не удача ему, а один убыток. Братьев, и тех увели.
Вдруг услышал он крик и плач над морем. Глаза протер и видит: плывет по волнам бык здоровенный, хвостом крутит, рогами качает. На лбу у быка звезда горит, а на спине девица бьется, руками-ногами машет, кричит голосом нечеловечьим:
— Спасите! Помогите!
Прыгнул младший сын в море, догнал быка да как боднет его прямо в лоб! Тот и мумукнуть не успел — звезда его закатилась, и пошел бык ко дну. А младший сын девицу на берег вынес, на песок уложил, искусственное дыхание ей сделал чин по чину. Открыла девица глаза, оглядела его сверху донизу и зарделась, как маков цвет. Тут и он увидел, что рубашка на ней коротенькая да рваная, под рубашкой — бельишко узкое кожаное, а в руке то ли колос золотой, то ли плетка семихвостая.
Говорит девица:
— Ты — могучий мой спаситель, ты избавил меня от участи худшей, чем смерть. Знать, судьба нам была встретиться. Я теперь твоя навеки.
— Хороша ты, девица, глаз не отвести, — отвечает ей младший сын. — Да только я не судьбу, а удачу свою в море ловлю.
Но девица улыбнулась ласково и легонько его плеткой по спине шлепнула.
— Аль не знаешь, что судьбу свою найти и есть главная удача в жизни. Я ведь не простая девица, а волшебница. Женишься на мне — вовек от всякой нужды избавлен будешь. Сделаю тебя козлом золотоносным, будешь спереди монеты метать, сзади жемчуга.
