Альфагенез - [14]

Карина посмотрела на Лукаса с мольбой: «Пожалуйста, не разлучайте меня с дочерью».

Неспешными движениями салфетки он вытер себе рот.

— Тебе придется остаться в головном доме. А на выходные ты сможешь навещать свою мать. Мы устроим комнату.

— Мам, я хочу остаться с тобой, — жалобным голосом попросила Эмили.

— Тебе нельзя, — сказал Лукас.

Эмили закусила губу.

— У тебя будет хорошее местечко в головном доме. Ты будешь жить в одной комнате с хорошей девочкой. Игрушки. Одежда. Все что нужно. Если кто-нибудь попытается к тебе придраться, скажи им, что ты принадлежишь Лукасу. Все меня боятся. Тебе никто вреда не причинит.

— Нет, — сказала Эмили.

Лукас перестал есть. Карина напряглась.

— Ты мне говоришь «нет»? — спросил Лукас. Его голос был совершенно спокойным.

Эмили подняла подбородок и с полнейшим пренебрежением, какого смог набраться шестилетний ребенок, сказала:

— Я устала, я напугана, и никуда не пойду. Я остаюсь с моей мамой. Ты собираешься кричать на меня?

— Нет, — сказал Лукас, — мне этого не нужно делать.

— Ты не мой папа. Папа покинул нас.

Лукас взглянул на Карину.

— Я вдова, — тихо сказала она.

— Я тебе не отец, но за тебя отвечаю, — сказал Лукас. — Ты будешь меня слушаться беспрекословно.

— Почему? — спросила Эмили.

Лукас наклонился вперед и вытаращил глаза на Эмили:

— Потому что я большой, сильный и страшный. А ты — очень маленькая.

— Ты — плохой.

Эмили выдержала его пристальный взгляд, но Карина могла бы сказать, что это был не переизбыток храбрости. Эмили просто застыла, как смотрящий в глаза волка крольчонок.

— Плохой — этот мир, и я не могу быть всегда хорошим, — сказал Лукас. — Но я буду пытаться, и не буду придираться к тебе без причины.

В попытке оторвать его внимание от Эмили, Карина положила руку на его предплечье. Это сработало; он посмотрел на нее.

— Пожалуйста, — у нее ушла вся сила воли на то, чтобы удержаться от сильной дрожи в голосе. — Пожалуйста, разреши ей остаться.

— Я хочу остаться, — сказала Эмили. — Я буду хорошей. И буду выполнять все свои домашние обязанности.

— Я подумаю об этом, — сказал Лукас.

Глава 4

Получасом позже с завтраком было покончено. Мужчины поднялись, один за другим ополоснули свои тарелки и, на удивление умело, загрузили посуду и столовое серебро в посудомоечную машину. Карина принялась убирать остатки пищи. Генри вышел, но Даниель остался на кухне и, опираясь о стойку, наблюдал за Кариной. Маяча под дверью, Лукас наблюдал за Даниелем.

— А можно я выйду из дома на прогулку? — спросила Эмили.

Карина остановилась.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— А почему бы и нет? — вскинул брови Даниель.

— Потому что там снаружи — страшные птицы

— Там страшные птицы? А что это за страшные птицы?

— Безопасные, — сказал Лукас. — Сеть абсолютно ничего не пропускает.

Карина вспомнила, как тело птицы ударилось о невидимое ограждение, и спросила:

— А что будет, если Эмили попадет в эту сеть?

— Ей придется пройти полторы мили вниз по холму, прежде чем добраться до сети, — сказал Лукас.

— Я хочу посмотреть на птиц, — сказала Эмили. — Пожалуйста, а?

Это позволило бы им выбраться из дома на открытое пространство, подальше от этих мужиков. Она смогла бы кругом получше осмотреться. Может быть, увидела бы дорогу или дом, какой-нибудь путь для спасения. Карина вытерла полотенцем руки, повесила его на спинку стула и сказала:

— Хорошо. Но мы останемся возле дома.

— Я пойду с вами, — сказал Лукас.

Все, что ей хотелось, становилось иллюзией пребывания с дочерью наедине. Он бы не позволил ей этого. Карина сжала зубы.

— Вот, правильно, — сказал Даниель. — Прикуси язык. Так будет спокойнее.

Лукас отутюжил его пристальным взглядом. Они мгновение неподвижно постояли, а затем Даниель закатил глаза и с небрежным видом побрел из кухни в прилегающий коридор. Лукас двинулся на выход в противоположном направлении. Карина взяла Эмили за руку и сказала:

— Пошли, малышка.

Коридор прорезал весь дом и проходил прямо к двери. Они миновали справа комнату библиотеки, под потолок заполненную книгами, слева — большую комнату с телевизором, имеющим гигантский плоский экран, а потом Лукас открыл дверь, и они шагнули на крыльцо к солнечному свету. Двор был весь в траве, небольшие дубочки и кусты располагались по обоим флангам. Вдаль вела тропинка, вниз по холму. Слева огромный дуб раскинул свои ветки — явно не синхронизирующий с остальной частью лесной поросли и, вероятно, посаженный.

Из-за дуба вышла лохматая коричневая собака. По высоте — как датский дог. Она рысью шла вперед на массивных лапах, держа позади хвост трубой. Было что-то странное в ее слегка переваливающейся походке, скорее медвежьей, чем собачьей.

Карина сделала шаг и стала между этой бестией и Эмили.

Животное остановилось. С массивной головы, которая увенчивалась круглыми ушами, на них уставились большие карие глаза.

— Да ты успокойся, он ручной, — произнес сзади Лукас.

Гибрид собаки и медведя внимательно посмотрел на Лукаса и позволил себе ни много ни мало фыркнуть.

— Ему не нравится, когда я вступаю в фазу моего атакующего варианта, — сказал Лукас. — Это делает его чудным на парочку дней. Седрик, не будь засранцем. Дай ребенку тебя почухать.