Алёнкины рассказы - [3]

Тётя Маша

1959 год. Алёнка, Мария Константиновна, Лёня во дворе дома

Ещё у нас есть любимая тётя Маша — мамина младшая сестра. Мы живём все вместе. Для нас она лучшая подружка и просто — Маша. Она тоже не отстает от мамы по всяким умениям, а ещё читает нам книжки, поёт песни, учит с нами стихи и разрешает кататься на подушке с широкой парадной лестницы. Мне кажется, что ей самой очень хочется с нами скатиться, но она просто стесняется. А может и делает это, когда никто не видит.

1959 год. Тётя Маша и Алёнка

Она всегда лечит нам все ссадины и ушибы без лекарств, не отвлекая по пустякам папу. А лечит она их заговорами и заклинаниями:

— У вороны заболи, у сороки заболи, а Леночки (Лёнички) заживи.

И это всегда помогает! Боль сразу утихает, только ворону и сороку очень жалко.

Маша всегда с нами играет. Потому что папе некогда, он читает свои медицинские книги. А мама — барыня какая, как только надо играть, стирать быстренько начинает.

Иногда по вечерам у нас с Машей возникает спор: нужно ли мыть ноги. Я — против, тётя — за. Я предлагаю компромисс:

— Давай помоем только одну!

И пытаюсь выяснить, какая грязнее. В итоге, по результатом считалки, получается, что самая грязная нога у Маши. Она отказывается признать поражение и мне приходится мыть обе ноги.

У Маши много подруг. Хотя они уже взрослые, но мы с Лёней с ними тоже очень дружим. Одна из них — Эмма, научила нас с братом играть в шашки, а мы её — лепить пельмени. Она очень удивлялась, что мы такие маленькие, а уже большие мастера в этом деле. А что тут удивляться? У нас в семье так заведено: научился есть пельмени — научись их лепить. Вот мы и научились. Я — быстро, Лёня — красиво.

Летняя резиденция купца Симанова

Конец 19 века. Летняя дача головы города Екатеринбурга И. Симанова

У нас в квартире две комнаты. Три окна наблюдают за огромными железобетонными колоннами элеватора, а одно любуется Верх-Исетским прудом.

У меня есть своя кровать. Но я подозреваю, что до меня её опробовал Лёня. Удобнее всего, конечно, спать с мамой, скинув на пол папу. Но об этом даже мечтать нельзя. Тут же нарисуется братец и маму придется делить.

В каждой комнате есть печка. На одной мама с Машей готовят, а у второй даже имя мудреное есть — голландка. Она круглая, высокая, обита железом и покрашена в черный цвет. В общем, вся такая важная фифа, воображала!

А ещё у нас в деревянной кадке растет большой фикус с огромными листьями. Я его не люблю. Ну, сами посудите: лазить по нему нельзя, обезьяны и попугаи на нем не водятся, а по ночам его листья, как огромные страшные птицы, кружатся недалеко от моей кровати. Нет, это определенно не мой ботанический герой.

Воды, как и туалета, в доме нет. Воду надо носить в ведрах с колонки. То ещё развлечение! Купают нас с Лёней в железной ванне. Её ставят на два табурета. Воду в вёдрах нагревают на печке. Можно в ней просидеть хоть час. Но воду на пол выливать не разрешают. И делать перекладину, уцепившись ногами за один край ванны, а зубами за другой — тоже нельзя. Даже нырнуть с головой в пенную пучину не всегда удается. Правда кораблики пускать разрешают. И на том спасибо.

Дом, в котором мы живём — замечательный, деревянный, двухэтажный с высоченными потолками. На первом этаже находится наш детский садик и классы ФЗО (школа фабрично-заводского обучения). На втором этаже широкий коридор, вдоль которого располагаются десять квартир преподавателей и сотрудников техникума, где работает мама. Коридор такой большой, что по нему можно даже на велосипеде гонять, если бы он у нас был.

Раньше, до 1917 года, наш дом назывался летней дачей городского головы Ильи Ивановича Симанова. В конце XIX века у него в Екатеринбурге была огромная территория в 54 гектара, которая занимала всю площадь будущего стадиона «Динамо».

Кроме всем известной мельницы на участке располагался благоустроенный парк, где находились красивые беседки, пышные цветники, игровые площадки и та самая благоустроенная двухэтажная дача, в которой мы сейчас живем. Были здесь баня, купальня, кегельбан, цветочные и плодовые оранжереи, зимний сад, пальмовые, ананасовые и огуречные теплицы.

Конец 19 века. Парк и вид на пруд на летней даче И. Симанова

Конец 19 века. Второй этаж, левое окно — наша спальня

Не обошлось и без конного двора с рабочими лошадьми и выездными рысаками. Был даже лодочный причал. Дача была электрифицирована и телефонизирована, что было для Екатеринбурга тех лет настоящим чудом. В 1889 году парк был открыт для публики. По его дорожкам и аллеям можно было прогуляться, а на пруду — покататься на лодках.

От этой красоты и великолепия нам достался только этот деревянный дачный дом с высокими потолками и большими окнами, но уже без всяких удобств. Хотя старая водокачка ещё стояла недалеко на берегу, напоминая о былом комфорте, но ей уже никто не пользовался.

Конец 19 века. Пристань для прогулочных лодок

Левое одноэтажное крыло дома было снесено. Вместо него появился забор, отделяющий наш дом от территории элеватора, строительство которого началось в 1936 году. И стал наш красавец однокрылым. Но он не сдается. Не считает себя инвалидом. Гордо держит свою марку.  А мы его и таким любим.