Алексей Ботян - [12]

Хочется уточнить для современного читателя — без каких-либо далеко идущих выводов! — что город Данциг, давно уже именуемый Гданьском, то есть то самое «яблоко раздора», спровоцировавшее начало Второй мировой войны, до сих пор остаётся на территории Польши.

Алексей Николаевич вспоминал, что в те времена офицеры периодически, хотя и нерегулярно, проводили у них в подразделении что-то типа политинформаций о международном положении. К тому же многие солдаты и сами стремились получать сведения о событиях, происходящих в мире. Как он выразился: «Два еврейчика у меня были, они регулярно покупали газеты — и я читал вместе с ними». Забота о командире, всё правильно!

Обстановка в Польше в те месяцы уже была такая, что чувствовалось: война на пороге. И она будет не с русскими, не с большевиками. Опасность грозит с запада. Эх, пан Пилсудский, первый маршал, начальник Польши, до чего же ты доигрался, «старый игрок», куда завёл свою страну?!

«Поляки не трусливатый народ, и патриотизм у них в крови! — так высказался Ботян. — У них в школах всё преподают в патриотическом духе: с кем и когда поляки воевали, что завоёвывали, какая храбрость у них удивительная… Вот только гонору у поляков, скажем честно, излишнего много, так что в описании своей истории — а я знаю историю Польши, изучал её как будущий школьный учитель, — они эту свою храбрость просто перебарщивают. Очень они любят вспоминать про Костюшко, который против России восстание поднимал, про других таких же своих героев, про короля Стефана Батория, который походами на Россию ходил. Помнят и про то, что Смоленск некогда входил в состав Польши…»

Но только ведь и немцы прекрасно помнили, что всего 20 лет назад, а также на протяжении многих веков до этого польский город Гданьск был немецким Данцигом.

Вот что писал в своих мемуарах, пафосно названных «Утерянные победы», гитлеровский фельдмаршал Эрих фон Манштейн, считавшийся лучшим стратегом Третьего рейха:

«Польша была для нас источником горьких чувств, так как она по Версальскому договору приобрела немецкие земли, на которые она не могла претендовать ни с точки зрения исторической справедливости, ни на основе права народов на самоопределение. Кроме того, этот факт для нас, солдат, в период слабости Германии был постоянным источником озабоченности. Любой взгляд на географическую карту показывал всю неприглядность создавшегося положения. Какое неразумное начертание границ! Как искалечена наша родина!»^{8}

Далее автор утверждает, что «ОКХ[14] до весны 1939 года никогда не имело в своём портфеле плана стратегического развёртывания с целью наступления на Польшу. Все военные приготовления на Востоке носили до этого момента чисто оборонительный характер»^{9}.

Если было именно так, то нельзя не отметить оперативности и эффективности действий гитлеровского командования. До весны 1939 года оно не имело никаких планов, а уже к ближайшей осени «для войны с Польшей Германия выставила основную и наиболее боеспособную часть своих сухопутных и военно-воздушных сил: 62 дивизии, в том числе 7 танковых и 8 моторизованных, и одну кавалерийскую бригаду, в которых насчитывалось более 1,8 миллиона человек, около 3200 танков, 6000 орудий и миномётов, до 2100 боевых самолётов»^{10}.

«Польша в ходе оборонительных сражений смогла противопоставить противнику 36 пехотных дивизий, 2 моторизованные, 3 горнострелковые и 11 кавалерийских бригад, общей численностью 1 миллион человек, около 600 танков, 4500 орудий и миномётов, примерно 400 боевых самолётов». Далее в этой же книге дается следующая оценка: «На состояние польских вооружённых сил отрицательно влияла общая экономическая отсталость Польши. Они уступали противнику не только в количественном, но и в качественном отношении. Подавляющая часть танков и самолётов, находившихся на вооружении, была устаревшей конструкции. В войсках не хватало транспортных средств, бронетанковой техники, средней и тяжёлой артиллерии, особенно зенитных и противотанковых орудий»^{11}.

Поэтому в августе 3-й дивизион зенитной артиллерии перебросили на западную границу — куда-то в район Познани, уже в качестве боевого, а совсем не учебного подразделения.

Там, на польско-германской границе, и началась для Алексея Ботяна война, которая продлится почти шесть лет. Воевать он начал капралом в польской зенитной артиллерии, никоим образом, разумеется, не предполагая, кем и где будет ему суждено эту войну закончить.

Предположить то, что произойдёт впоследствии, не помогла бы нашему герою даже его весьма богатая и дерзкая фантазия.

Вечером 31 августа 1939 года эсэсовцы инсценировали нападение поляков на радиостанцию приграничного города Глейвиц — со стрельбой у микрофона, ультиматумом на польском языке и расстрелянными немецкими уголовниками, переодетыми в польскую военную форму… Так сказать, «террористы, уничтоженные на месте преступления» — то есть «вещественные доказательства».

Германия тут же дала «адекватный ответ».

«1 сентября 1939 года в 4 часа 45 минут немецко-фашистская авиация нанесла удары по аэродромам, узлам коммуникаций, экономическим и административным центрам Польши. Германский линкор “Шлезвиг-Гольштейн”, заранее прибывший к польскому побережью, открыл огонь по полуострову Вестерплатте. Сухопутные силы вермахта перешли границу и вторглись в Польшу с севера из Восточной Пруссии, с запада из Восточной Германии и с юга из Словакии»