Алексеев. Последний стратег - [8]

Куропаткин принял генерал-квартирмейстера в штабном вагоне, сидя за картой Южной Маньчжурии. На столе лежали телефонограммы и несколько неподписанных приказов.

   — Ваше превосходительство. Начальник вашей артиллерии просит через меня отдать приказ о проведении огневой поддержки атаки соседнего 10-го корпуса. Цели нам известны.

Ответ главнокомандующего поразил спокойствием и благодушием:

   — Огневая поддержка корпуса из армии генерала Гриппенберга от вас не потребуется.

   — Позвольте спросить, почему?

   — Я только что отправил приказ командующему 2-й армией ничего не предпринимать против японцев. Кроме атаки самого города Сандепу.

   — Но в таком случае 10-й корпус пойдёт без огневой поддержки.

   — Корпус останется на позиции. Атаковать Сандепу будут полки другого армейского корпуса.

   — ?!

   — Я решил не рисковать под Сандепу. Лишние потери вдали от границ России не нужны.

   — Но, ваше превосходительство, идёт война. Как быть на ней без разумного риска?

   — Войска надо беречь для решающего сражения. Я за них ответственен перед государем.

Михаил Васильевич писал о том случае из истории Русско-японской войны следующее:

«...С минуту на минуту можно было ожидать атаки -10-го корпуса, изолированной, неподдержанной. Полетели телеграммы, телефонограммы, и притом помимо прямого начальства. Куропаткин развенчал сразу своё звание Главнокомандующего и стал всем, если бы можно, до ротного командира включительно.

Атаку успели приостановить. Разъяснение лежало на столе Куропаткина - позиция по 2-й армии. Когда она была получена и почему сразу не попала в руки по адресу — не знаю.

В ночь на 14-е получено категорическое сообщение Гриппенберга, что Сандепу взят, но с утра от многих офицеров, командированных в соседние корпуса, стали поступать сначала сбивчивые, а потом определённые сведения, что самая главная часть этого селения обращена в обширное укрепление, весьма сильное. Эта-то часть и не взята, а если не взята она - не сделано ничего.

И тут, по-видимому, сделано немало промахов в отношении подготовки артиллериею разведки раньше, чем лезть.

А в результате... и 15 января, когда я продолжаю, ещё не окончено дело под Сандепу и вообще в западном районе. По-видимому, там понесены уже значительные потери, и как хотелось бы, чтобы они сплочены были успехом.

Но и теперь уже можно сказать, что нам недостаёт очень многого, кроме мною ранее высказанного: необходимость давать всякому действовать в пределах его обязанностей, самостоятельно, но под ответственностью...».

Всё же начальный успех атаки японских позиций у Сандепу был несомненный. От главнокомандующего требовалось только наращивать усилия, оперировать огневыми налётами армейской артиллерии, приказывать распорядительно. Или иначе говоря - командовать атакующими войсками. В таких случаях генерал Алексеев говорил нижестоящим военачальникам:

   — Мало у вас ещё уменья вести бой. Много тратилось труда в мирное время на показную сторону армейской жизни».

   — На войне надо воевать. Инициативно, тактически грамотно, стратегически верно.

   — Нельзя атаку прерывать на полпути. Завершать только в случае явной неудачи, при несоразмерных боевых потерях или когда войска растеряют наступательный дух...

   — Против австро-венгров и германцев надо воевать с учётом опыта войны в Маньчжурии. Опыт боев под Сандепу показывает, как не должно готовить наступление...

   — Атака японских позиций у Сандепу была проиграна не полками, а армейским начальством. Которое не хотело побеждать…

Действительно, сражение за хорошо укреплённое китайское селение показало генерал-квартирмейстеру 3-й Маньчжурской армии, как нельзя воевать. Чем он, профессионал-оперативник, только ни занимался в дни проигранного русской армией сражения. Дни «пролетали» между телефонными разговорами, столом для служебных совещаний и беготнёй по штабу. Пришлось заниматься даже погрузкой батареи полевых пушек в железнодорожные вагоны, подменяя нижестоящего начальника.

Об оперативном же руководстве армейскими дивизиями, изготовившимися для атак, которые так и не состоялись, не было и речи. А ведь это было прямой служебной обязанностью генерал-квартирмейстера полевой армии. И никого другого, кроме командующего 3-й Маньчжурской армией генерала от кавалерии Каульбарса. У Алексеева с ним состоялся непростой разговор:

   — Александр Васильевич. Имею смелость заметить, что, в случае приказа главнокомандующего перейти в наступление, оперативное управление мы можем утратить.

   — Откуда вы взяли, что Куропаткин прикажет нашей армии наступать?

   — Соседняя армия, как явствует из полученных телефонограмм, уже имеет частные успехи.

   — Ну и что из этого?

   — В таком случае тактически верным будет приказ главнокомандующего о расширении фронта атаки за счёт войск нашей армии.

   — Такого приказа, Михаил Васильевич, мы не получим.

   — Почему?

   — Главнокомандующему известны не только частные успехи соседей, но и их частные неудачи. К тому же армия уважаемого мною Оскара-Фердинанда Гриппенберга несёт большие потери. Даже при его шведской настойчивости успеха здесь не будет.