Александрия - [4]
А в зиму 53‑го, в аккурат под новый год, дом Ланских подожгли. Кто-то из рогатых мужей не выдержал и пустил деду «красного петуха». До весны погорельцы перекантовались у родственников, а с первым теплом двинулись в более обжитые края, в Воронежскую область, к боевым друзьям деда. Но не прижились там сибиряки. Деду местные жители не пришлись по душе, прижимистые, скрытные, не то что в Сибири. Ни выпить не с кем, ни закусить. И рванул он с семьей по осени обратно за Урал. Только не в родные края. Там все равно жить негде было, да и врагов из обиженных им мужей было много. А чуть южнее, в Северный Казахстан, в Семипалатинск, к двоюродному брату жены. Устроился на работу завхозом в индустриальный техникум. Купили половину дома. Девчонки пошли в школу. Жена тоже нашла работу – сторожем в облпотребсоюзе. Зимой дед имел еще халтуру: подшивал знакомым валенки. Жили, конечно, бедно, но на еду и деду на водку денег хватало.
На шестидесятом году жизни ветеран войны стал резко терять зрение. Ему сделали две операции, и врачи предупредили, что если не сменит образ жизни, ослепнет совсем. И он в один день завязал и с питьем, и с куревом. Растолстел, стал важным и скупым, заказал орденские планки и надевал их по праздникам или когда ходил в собес по поводу пенсии. Только шесть лет прожила бабушка с трезвым мужем. Она умерла от инсульта в день своего рождения. Ей исполнился всего 61 год.
Дед недолго оплакивал утрату. Не прошло и месяца после похорон бабушки, как у него поселилась давнишняя знакомая – соседка по улице тетя Даша. С ней он прожил еще семь лет. Однажды они сильно повздорили, и сожительница в сердцах ушла от деда, чтобы проучить его. Вернулась через два дня, а ее место уже занято.
– Извини, Даша, но у меня уже Маша, – ответил ей дед.
И хотя тетя Даша нравилась деду больше и была моложе своей сменщицы, своего решения он не переменил. Сказал как отрезал. А было ему на тот момент уже 72. С новой бабкой дед прожил до самой смерти в 1992 году.
Я прилетел в Семипалатинск попрощаться с ним. Застал еще живым. Ночь просидел в больнице возле него. Он бредил, но иногда приходил в сознание и спрашивал меня о работе и о внуке. Когда я менял под ним пеленку, то заметил, что его член был на своем посту. Изъеденный болезнями, старыми боевыми ранами, он боролся до конца. И умер, как и жил. Настоящим мужиком. Мир его праху!
Об отце у меня сохранились совсем другие воспоминания. И хотя от него осталось очень много фотографий, я долгое время, до своего развода, о них даже не вспоминал. У меня была только мама, ее родители и сестры, дети и мужья сестер. Это была моя семья, и никакой другой семьи у меня больше не было.
Один известный политик однажды на пресс-конференции обмолвился, что у него мама – русская, а папа – юрист. У меня мама – тоже русская, а папа – фотограф. Аркадий Иосифович Бернштейн. Сколько я ни всматривался потом в старые черно-белые снимки, на которых были запечатлены мои родители, так и не смог понять, что мама могла найти в этом носатом, рано облысевшем мужчине. Когда я напрямую спросил ее об этом, она отшутилась, перефразировав слова Шекспира:
Сейчас меня о том же самом спрашивает старший сын. Как я, вроде бы неглупый мужик, мог жениться на такой женщине, как его мать. Что я могу ему ответить?
Мои родители познакомились на лыжне. Он фотографировал маму, выигравшую первенство области в гонке на 5 километров, для местной газеты. Потом снимал ее для городской Доски почета как спортсменку, комсомолку, студентку.
В молодости она была очень красивой женщиной. Совсем не спортивного типа. Напротив, очень женственная и грациозная, с густой гривой вьющихся каштановых волос, в команде лыжников она смотрелась как белая ворона. Результатов в спорте она достигала не благодаря каким-то особенным физическим данным, а исключительно за счет характера.
– Если я бегу на лыжах, как кто-то может быть впереди меня?! Умру, но никого вперед не выпущу, – как-то призналась она.
Эта врожденное дедовское упрямство помогало ей и в учебе, и в работе. Когда мама только успевала все делать?
После восьми классов она пошла работать на стройку штукатуром-маляром. Надо же было помочь родителям вырастить и выучить сестренок. А еще вечерняя школа, изнурительные тренировки. Получив аттестат о среднем образовании, Катя удивила всех. Она с первого раза поступила на экономический факультет Московского государственного университета. А через год родился я. И маме пришлось перевестись на заочное отделение.
Мои родители развелись, когда мне было восемь лет. Мы жили еще в Семипалатинске. Отец ушел к другой женщине. У нее была трехкомнатная кооперативная квартира, машина «Жигули» первой модели и дочь от первого замужества – моя ровесница. У нас же – однокомнатная квартира, дача – курятник на шести сотках – и я. Помню, как отец перед уходом поставил маме ультиматум при разделе имущества: Мишку, дачу или квартиру. Мама отдала дачу.
Я рос очень болезненным. Скарлатина, корь, ветряная оспа, дифтерия… Всем, чем только может болеть ребенок, я переболел еще во младенчестве. А в шесть лет у меня обнаружили сахарный диабет. Участковый врач из поликлиники назначила мне инъекции инсулина. Но мне повезло. Младшая сестра отца училась в медицинском институте на эндокринолога. Она запретила колоть мне инсулин.
Кто мы? Откуда мы? Зачем мы? Смоделировав одну из версий российской истории, автор вместе со своими героями пытается найти ответ на эти вопросы. Действие романа разворачивается в Сибири, в двух временных пластах, но и в XVIII веке, и в наши дни – Россия перед выбором. От того, какой путь развития она изберет, зависит историческая судьба страны.
За четыре века Томск накопил немало тайн. Но только две из них — особой значимости. Загадочная история старца Фёдора Кузьмича — в прошлом императора Александра I, победившего Наполеона. И предание о старинном городе Грустина. Истоки предшественницы Томска теряются в глубине тысячелетий.
История героев «Александрии» – царя Александра I и опального олигарха Михаила Ланского – продолжается. На выбранном ими тернистом пути каждого ожидают серьезные испытания.В XIX веке император, инсценировав свою смерть в Таганроге, отправляется в путешествие. Иерусалим, Египет, Индия… А в XXI нефтяной магнат, пережив покушение на свою жизнь в тюрьме и оправдательный приговор суда, все-таки оказывается на поселении в приполярной колонии.Ссыльный декабрист вытаскивает царя из полыньи, а депутат-коммунист – олигарха из огня во время пожара.Невероятное путешествие по экзотическим странам в прошлом и конституционный переворот с последующей российской «сиреневой революцией» в будущем.Но, самое удивительное, так и вправду могло быть и, вполне возможно, еще будет.
Действие нового романа Дмитрия Барчука «Сибирская трагедия» развивается в двух временных пластах: историческом и современном. Сибирь. Начало XX и XXI веков.Журналист Сергей Коршунов неожиданно получает наследство. Так к нему в руки попадает прадедова рукопись…Революция и Гражданская война в Сибири предстают в новом ракурсе. Без идеологических штампов: красных и белых. Это местный, сибирский взгляд на катастрофу.Роман основан на подлинных исторических фактах, но в деталях как художественное произведение не лишен вымысла.
Он — россиянин, она — из Киева. Встретились на отдыхе в Крыму и полюбили друг друга. Их свадьбе помешал Майдан.Оттолкнувшись от личной драмы героев, автор пытается понять истоки конфликта двух братских стран.
Австралийский бизнесмен Джордж Смит, в прошлом россиянин Георгий Кузнецов, стремится увезти жену и сына. С этой целью через несколько лет эмиграции он возвращается в Россию, где произошла очередная революция, и к власти пришел Фронт национального спасения – симбиоз из коммунистов и фашистов.Жизненность и обыденность ситуаций, в которые попадает герой, отличает эту антиутопию от «пропагандистских страшилок». Граница между выдуманным и реальным в романе столь расплывчата и эфемерна, что кажется: любой российский город с большой долей вероятности может превратиться в послереволюционный Обск, где и разворачиваются описываемые события.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
Александр Петрович Павлов – русский писатель, теперь незаслуженно забытый, из-под пера которого на рубеже XIX и XX вв. вышло немало захватывающих исторических романов, которые по нынешним временам смело можно отнести к жанру авантюрных. Среди них «Наперекор судьбе», «В сетях властолюбцев», «Торжество любви», «Под сенью короны» и другие.В данном томе представлен роман «У ступеней трона», в котором разворачиваются события, происшедшие за короткий период правления Россией регентши Анны Леопольдовны, племянницы Анны Иоанновны.
Петр Николаевич Полевой (1839–1902) – писатель и историк, сын Николая Алексеевича Полевого. Закончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, где в дальнейшем преподавал; затем был доцентом в Новороссийском университете, наконец профессором Варшавского университета. В 1871 г. Полевой переселился в Санкт-Петербург, где занялся литературной деятельностью. В журналах публиковал много критических статей по истории русской литературы. В 1880-х гг. Полевой издавал «Живописное обозрение».
Из огромного художественного наследия Вольтера наиболее известны «Философские повести». Писатель блистательно соединил традиционный литературный жанр, где раскрываются кардинальные вопросы бытия, различные философские доктрины, разработанные в свое время Монтескье и Дж. Свифтом, с пародией на слезливые романы о приключениях несчастных влюбленных. Как писал А.Пушкин, Вольтер наводнил Париж произведениями, в которых «философия заговорила общепонятным и шутливым языком».Современному читателю предоставляется самому оценить насмешливый и стремительный стиль Вольтера.
Действие романа относится к I веку н. э. — времени становления христианства; события, полные драматизма, описываемые в нем, связаны с чашей, из которой пил Иисус во время тайной вечери, а среди участников событий — и святые апостолы. Главный герой — молодой скульптор из Антиохии Василий. Врач Лука, известный нам как апостол Лука, приводит его в дом Иосифа Аримафейского, где хранится чаша, из которой пил сам Христос во время последней вечери с апостолами. Василию заказывают оправу для святой чаши — так начинается одиссея скульптора и чаши, которых преследуют фанатики-иудеи и римляне.
Данная книга посвящена истории Крымской войны, которая в широких читательских кругах запомнилась знаменитой «Севастопольской страдой». Это не совсем точно. Как теперь установлено, то была, по сути, война России со всем тогдашним цивилизованным миром. Россию хотели отбросить в Азию, но это не удалось. В книге представлены документы и мемуары, в том числе иностранные, роман писателя С. Сергеева-Ценского, а также повесть писателя С. Семанова о канцлере М. Горчакове, 200-летие которого широко отмечалось в России в 1998 году. В сборнике: Сергеев-Ценский Серг.