Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка - [78]

Речь Ленина вызвала в зале смятение. Его тезисы оспаривали не только меньшевики и межрайонцы, но и члены большевистской фракции Совета.

Слушая выступления депутатов, Александра мысленно спрашивала себя: «Неужели транспорт литературы плохо доходил за эти годы в Россию? Неужели мы, «связисты» в Скандинавии, так мало снабдили товарищей ценными материалами, вышедшими из-под пера Ленина? Почему его новые и великие мысли о превращении буржуазной революции в социалистическую и его политика, ведущая к концу войны, ещё не всеми усвоены?»

Однако раздумывать было некогда, надо было действовать.

Александра вышла на трибуну. Она была так возмущена, что даже не волновалась, как обычно при выступлениях, хотя видела злобные взгляды, слышала неодобрительные выкрики по своему адресу.

С этого дня против неё ополчились буржуазные и меньшевистские газеты. О ней стали писать злобные статьи и фельетоны, публиковать циничные карикатуры. Иностранные корреспонденты называли её «валькирией революции», а куплетисты в кабаре распевали шансонетку:

Ленин что там ни болтай —

Согласна только Коллонтай.

Из Таврического Ленин вышел вместе с Александрой.

— Неплохо бы сейчас организовать крупную антиправительственную забастовку, — задумчиво сказал он, снимая кепку и подставляя голову свежему апрельскому ветру.

   — Политических стачек с февраля пока не было. — Александра вздохнула. — Крупная экономическая забастовка пока намечена только профсоюзом прачек.

   — Гхм... гхм... прачек, вы говорите? — В глазах Ленина сверкнули искорки интереса.

   — Да, но вы же знаете, прачки — это самый отсталый элемент. Организовать их на политическое выступление безумно трудно.

   — Именно поэтому я вам и поручаю — возглавить движение прачек...

И Александра с честью выполняет ленинское задание.

Во всех районах города в самых людных местах выступала она перед прачками с речами.

   — Товарищи прачки! Нет больше наших сил мириться с невыносимыми условиями труда. Опухшие ноги, вздутые вены на руках, увядание организма во цвете лет — вот что мы получаем от капиталистов-выжимателей. Только когда власть перейдёт в руки Советов, когда работницы и рабочие объявят войну этой грабительской войне и мы перебьём всех капиталистов — истинных виновников наших слёз, — только тогда кончатся наши страдания.

Во время одного из митингов к Александре подошли две молодые прачки.

   — Товарищ Коллонтай, — смущённо начали они. — Тут один ходя тоже хочет в стачке участвовать. Так как нам, брать его?

   — Какой «ходя»?

   — Ну китаец. Он раньше прачечную имел пополам с братом, а потом они с братом поругались, и теперь он такая же прачка, как и мы.

   — А он сознательный рабочий?

   — Да вот он, поговорите с ним сами... Ли, иди сюда, не бойся, товарищ Коллонтай не кусается.

Из толпы вышел худой китаец с жидкой бородкой и косичкой.

   — Товарищ Ли, что вас привело в ряды забастовщиков?

   — Мой былата Яо — осень нехолошая человека. Мой жена уклал, мой деньги уклал. Теперь я простой прачка. — Китаец заплакал.

   — Не расстраивайтесь, товарищ Ли, присоединяйтесь к нашему движению, а жену мы вам найдём среди русских сознательных прачек.

   — Осеня благодалена, осеня благодалена. — Ли склонился в низком поклоне. Потом выпрямил спину и закричал: — Отрубим лапы чёрному псу капитализма. Оторвём голову бумажному дракону империализма!

   — Вы видите, товарищи, — продолжила своё выступление Александра. — В наши ряды вливаются всё новые и новые отряды мирового пролетариата. На нашей стороне не только сознательные рабочие Европы, но и просыпающаяся Азия.

Прачки бросали свою работу и шли за Александрой. Первого мая семь тысяч работниц прачечных вышли на демонстрацию, во главе которой шла Коллонтай. Десятки сильных женских рук подхватили её. Вознесённая над толпой, Александра миновала арку Главного штаба.

Напуганное Временное правительство было вынуждено пойти на уступки. Расценки были повышены, рабочий день сокращён, часть прачечных муниципализирована.

Но главная победа заключалась в другом: впервые было подорвано доверие рабочих к Временному правительству.

   — Вы прекрасно справились с организацией движения прачек, — сказал Ленин, пожимая Александре руку. — Теперь вам поручается ещё более ответственный участок работы — Балтийский флот.

   — Как же я, женщина, буду агитировать матросов?

   — В определённом смысле с ними будет проще, чем с прачками. Моряки — народ грамотный, сознательный.

Быть может, их ухаживания чуть грубоваты, так вы не беспокойтесь, большевики приставят к вам надёжную охрану. Сегодня же поезжайте в Гельсингфорс. Матросы организовали там свой Совет — Центральный комитет Балтийского флота, или Центробалт. Руководит им большевик Дыбенко. Однако в Гельсингфорсском Совете верховодят меньшевики и оборонцы. Завтра на Соборной площади состоится митинг. Во всём опирайтесь на товарища Дыбенко. Резолюцию я вам продиктую по телефону.

В Гельсингфорс она приехала ранним утром. Светило солнце, и было по-летнему тепло. Вокзал поразил своим великолепием и чистотой. После питерской суматохи и напряжения жизнь здесь казалась размеренной и патриархальной.