Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка - [40]

И когда она приводит живой пример голодной смерти среди колоссальных богатств английской метрополии, делается жутко.

Бернард Шоу — весь огонь и темперамент. Он любимец публики, для неё у него какие-то свои словечки, понятные ей с полунамёка. Слушатели смеются, рукоплещут...

Слово предоставляют Александре. От волнения её охватывает почти физическая дурнота. Выступать после всех этих отборных сил? Сердце замирает. «Убежать, найти предлог, сказаться больной!» Однако она покорно бредёт к рампе. Публика встречает её неожиданно тепло. Александра вглядывается в зал. И этих ласково на неё устремлённых, внимательных, поощрительно улыбающихся лиц она испугалась? Перед ними хотела бежать? Страха как не бывало. Следуя велению сотен устремлённых глаз, будто под гипнозом, произносит она свою речь.

Публика отзывчива, как струна.

   — Но отчего так мало рабочих? — спрашивает Александра у Бернарда Шоу.

   — Вам надо пойти в юнионы. Там вы увидите английский пролетариат во плоти и крови. А это — одна дамская затея, что ни говорите.

   — И это говорите вы, деятельный член ASS?

   — Какой мыслящий демократ не будет сторонником платформы ASS? Но идея одно, практическое выполнение — другое. Могу вас уверить, что в юнионах дамы с бриллиантами не посмеют говорить с эстрады. — Глаза его сверкают злым огоньком в сторону романтической красавицы графини, на плечи которой ливрейный лакей набрасывает изящную накидку. — Я люблю вас, русских, именно за вашу нетерпимость, за то, что вы не идёте на компромиссы, что, воспитанные под ударами кнута, вы научились ненавидеть всех, кто направляет этот кнут... Мне бы хотелось с вами побеседовать. Когда мы могли бы увидеться?

   — Завтра после митинга суфражисток у меня будет несколько часов свободного времени.

   — Прекрасно. Встретимся в вестибюле Альберт-холла.

Митинг ASS завершается концертом. Исполнение посредственное, любительское. Играют Шумана в честь представительницы Германии, Сибелиуса — в честь Финляндии и что-то Рахманинова в честь России... Что именно, Александра не знает, но что-то такое, отчего щемит сердце.

   — Эта мелодия заставляет меня воображать ваши снежные, далёкие сибирские степи и на них бряцающие цепями, нескончаемые вереницы политических ссыльных, арестантов, как в романе Толстого «Воскресение»... — говорит, наклоняясь к Александре, Бернард Шоу, и глубокая печаль и сдерживаемое, но прорывающееся помимо воли сочувствие глядит из его славных голубых глаз.

Исторический митинг в десятитысячном Альберт-холле. Поистине величественное зрелище! Здесь представлены все цивилизованные нации мира. Места берутся с бою; проходы запружены сбившимися зрителями. Внизу, в партере зала-арены, разворачивается импозантное зрелище: под торжественные звуки органа в чинном порядке, с соответствующими знамёнами-эмблемами шествуют представительницы всех родов женского труда, всех профессий... Женщины — врачи и ткачихи, студентки и цветочницы, женщины — адвокаты и метельщицы улиц... Всё, всё налицо... Миру демонстрируется наглядный урок: женский труд проник за заповедные границы, уместился на всех ступенях трудовой иерархии.

Настроение в зале повышенное, торжественное. В президиуме, на декорированной растениями и шелками эстраде весь цвет феминисток Англии, континента, Америки. И тут же социалистки, члены независимой рабочей партии: вот нежный облик миссис Макдональд, вот и сам Макдональд с его чёрными усами и седой головою. А дальше — хорошенькая мисс Сноден, в небесно-голубом платье... Работниц в президиуме нет. Там, на эстраде, своего рода букет не только имён известных в мире суфражисток, но и туалетов, причёсок, шляп... Разве недостаточно и того, что пролетарок, работниц физического труда, допустили участвовать в шествии? Впрочем, что это была бы за процессия без представительниц физического труда; она сразу съёжилась бы до ничтожной горсточки. Вместо грандиозного смотра женской самодеятельной армии получилась бы выставка изящных туалетов и причёсок по последней моде.

Речей много, и речи эффектные, умелые, делающие честь ораторскому искусству международного феминизма. Но как фальшиво звучит их общий лейтмотив: добиться торжества принципа, обеспечить за женщиной, как за представительницей пола, депутатские кресла, и тогда уже открыть и остальным сёстрам доступ к избирательным урнам.

Неужели и социалистки будут говорить в том же духе? Увы, и Макдональд, и очаровательная мисс Сноден, с её музыкальным голосом, говорят в унисон с суфражистками. Более глубокое освещение вопроса, более ядовитая критика правительства и буржуазных партий, несколько обращений к женскому пролетариату — вот и вся разница. Неужели никто из социалисток не вспомнит о живом актуальном вопросе — безработице, мутные волны которой затопляют даже аристократические кварталы. Но говорить о безработных — значит поднимать щекотливый вопрос классовых интересов. А сегодня торжество дамских прав. И социалистки благоразумно минуют его.

Александра пробирается к выходу. Сознание удачи митинга феминисток в то время, как контрмитинги ASS едва собирают тысячную аудиторию, едкой досадой разъедает настроение.