Александр Дейнека - [72]

Фактически он получил три заказа на оформление выставки в Нью-Йорке. Первый заказ назывался «Транспорт», однако его эскизы, представленные Дейнекой, не были утверждены. В документе, составленном 14 октября 1938 года, оформителями зала транспорта указаны Федор Модоров и некий Маньков. Второй заказ, «Физкультурный парад в Москве», был вообще аннулирован без объяснения причин. Точно так же имя Дейнеки исчезло из числа участников оформления фасада советского павильона выставки.

История первой опалы Дейнеки, пришедшейся на 1939–1940 годы, драматична и полна слухов, свойственных временам сталинизма в СССР. Говорят, что именно Сталин, который посещал Торговую палату в 1938 году, увидел эскиз Дейнеки на стене и процедил, как бы не обращаясь ни к кому: «А это еще что за фашиствующие молодчики маршируют?» Эта фраза могла стать для художника роковой, и он, по воспоминаниям современников, не на шутку испугался. Об этом всю жизнь, сколько я себя помню, рассказывал мой отец — народный художник России Герман Вячеславович Черёмушкин. Он услышал об этом от своих учителей в Строгановской академии (тогда это еще было высшее училище) Бориса Вячеславовича Иорданского (1903–1983) и Василия Федоровича Бордиченко (1897–1982). Они часто возвращались к этой сцене, свидетелями которой были и тот и другой.

Сразу после этого Дейнеку отстранили от работы над панно «По сталинскому пути» и передали этот заказ Василию Ефанову, гораздо более «причесанному» художнику — автору картины «Незабываемая встреча», на которой Сталин принимает букет от привлекательной женщины. Именно это было нужно в тот момент для сталинского «большого стиля» — слащавый пафос Ефанова и Дмитрия Налбандяна, не говоря уже о портретах и акварелях Александра Герасимова, много лет задававшего моду и стиль в советском изобразительном искусстве. Дейнека не вписывался в этот стиль — он был слишком ершист, слишком напоминал о романтических временах «перманентной революции», с которой теперь шла жестокая и решительная борьба. Политическая конъюнктура снова побеждает искусство, которым так дорожит Дейнека, принципам которого так преданно следует.

Что и как сказал Сталин на самом деле — неизвестно. Возможно, произошла какая-то путаница или заранее спланированная интрига, но факт остается фактом: Дейнеку задвинули, хотя репрессии его и не коснулись. Ранее в рамках операции против латышских эмигрантов были арестованы близкие ему люди. В частности, в 1938 году арестовали и расстреляли Густава Клуциса, с которым Дейнека дружил и сотрудничал, когда занимался плакатом (Клуцис прославился самыми просоветскими плакатами того времени, воспевавшими культ Сталина, и сегодня совершенно невозможно понять, какую крамолу можно увидеть в деятельности этого художника). Бывшая возлюбленная Дейнеки Паула Фрицевна Фрейберг была также арестована в 1938 году и погибла в заключении через несколько месяцев. В рамках кампании по борьбе с латышскими националистами был арестован и расстрелян художник Александр Древин, открыто не соглашавшийся с канонами соцреализма.

Еще в 1936 году, через несколько месяцев после успеха персональной выставки Дейнеки, в журнале «Под знаменем марксизма» вышла статья «Против формализма в искусстве», где Дейнеку снова обвиняли в том самом формализме. Особенно критиковали «Оборону Петрограда», которую еще недавно считали одним из шедевров советского искусства. Дейнека не побоялся ответить своим критикам и на собрании в Третьяковской галерее заявил, что в других странах, если уж работы художника отобрали для музея, то не бывает так, «что сегодня повесили, а завтра сняли, сегодня он гениален, а завтра мазилка». Протокол выступления Дейнеки хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства в Москве, и когда читаешь эти слова художника, понимаешь, насколько по-боксерски он наносит ответный удар, насколько решительно бросается в бой на защиту своего искусства. Тем не менее в это время он пишет одну из самых странных своих картин «Ленин на прогулке с детьми», где пытается изобразить «самого человечного человека» в сусально-слащавых тонах. Трудно понять, что это было — попытка компромисса с требованиями власти или искреннее желание следовать коммунистической идее, которая все больше отождествлялась с диктаторской волей Сталина.

В известном смысле опалу, в которой оказался Дейнека в те годы, подтверждает и судьба красивейшего плафона для буфета Театра Красной армии (ныне Центральный академический театр Российской армии). 2 октября 1939 года Дейнека подписывает договор об изготовлении живописного плафона для помещения буфета театра на тему «Кросс красноармейцев». В оформлении театра принимали участие многие известные художники того времени, в том числе Фаворский, Бруни и менее известный, но не менее одаренный Лев Фейнберг. Вместе с коллегами Дейнека закончил роспись плафона в буфете, и театр открылся 2 февраля 1940 года. Но имя Дейнеки больше не упоминалось в газетах. Из архивного документа, найденного авторами трехтомника работ художника, следует, что ему не выплачен оставшийся гонорар за эту работу, поскольку «выполненная живопись на плафоне буфета не принята правительственной комиссией»