Александр Дейнека - [122]

Тогда Галайко — мужик настойчивый и пробивной — взял у Исаева телефон и стал звонить Дейнеке: «Долго не мог дозвониться, но потом добился своего и говорю: „Александр Александрович, я — ваш земляк. Я с Володей работаю и знаю, что он у вас не будет работать, возьмите меня к себе. Я только демобилизовался c армии“. Он говорит: „А-а! Ты такой же, как и он!“ Вообще ни в какую, но я говорю: „Вы хоть посмотрите на меня!“ Я молоденький был, симпатичный, всё было при мне. „Я сутки отработаю — трое гуляю. И могу у вас работать“. Дейнека говорит: „Ладно, посмотрю на тебя“». Галайко приехал, Дейнека открыл ему дверь и говорит: «Вот, вас там разбаловали генералы, вы такие-сякие». «Я говорю: „Я вообще не такой. У меня уже сыночек родился, Игорек, в 1962 году, у меня Наташа — хорошая женщина, инженер. Живем рядом“. Дейнека очень обиделся на Исаева: „Как же так он мог!“ Не зная ни фамилии, ни имени, ни отчества, он сказал: „Ну, ладно, посмотрю, как ты ездишь!“».

У Дейнеки сначала был ЗИМ, а потом в 1960 году он купил серую «Волгу» ГАЗ-21. В 1956 году Горьковский автозавод объявил о начале производства новой модели легкового автомобиля — М-21 «Волга». Эта машина должна была прийти на смену «победе», стать новой флагманской легковушкой, заменив предшественницу во всех областях применения — в таксопарках, в милиции, в ведомственных гаражах государственных и партийных организаций, а также на рынке продаж частным лицам. Если вспомнить, что единственной альтернативой горьковским легковым автомобилям в те годы были малолитражки «москвич» — иных отечественный автопром не выпускал, — станет ясно, что дебют «Волги» воспринимался как событие общесоюзного уровня. О новой машине в газетах и журналах начали писать задолго до ее появления, и в результате «Волга» стала еще одним национальным фетишем, символизирующим неуклонное приближение страны к «светлому будущему».

Гараж в Большом Девятинском переулке Дейнека получил в подарок от своих богатых поклонников в районе того дома, где жила Серафима, так называемого «Дома-корабля». «Короче говоря, пошел я в гараж, — продолжает Галайко, — машину посмотрел — машина хорошая. Немножко подрегулировал — клапана подстукивали. Через полтора часа приехал. Дейнека говорит: „Ладно, посмотрим, посмотрим, как ты будешь вести себя!“ — „Да, говорю, у меня же Наташа, как я себя буду вести!“ — недоумевал я».

«Я должен был быть в готовности в любое время. Вызывал, может быть, из трех дней свободных — два дня вызывал. И то, вызовет куда-то съездить: в академию, еще куда, на дачу. Дача была большая, считай — полгектара, для Москвы вообще хорошо. Жил он в основном на даче», — рассказывал водитель. Когда Галайко начал работать у Дейнеки, тот решил его проверить. Оклад положил 90 рублей — и как-то раз выдал их, а через день дал еще девяносто.

— Александр Александрович, вы мне уже дали, — напомнил шофер.

— Как дал?

— Да в прошлый раз дали.

— Да? Я тебя проверял, ты думаешь, так просто? — сказал Дейнека.

Потом Дейнека стал давать Володе машину ездить в деревню, в Курскую область. Каждый год Галайко спрашивал:

— Александр Александрович, разрешите на недельку съездить в деревню?

— Да езжай, Володя, езжай!

«Как обычно, ему гостинец привозишь, то меда, то картошки или еще чего-нибудь. Вот такие дела! Жизнь была хорошая, приятная, и все к нему хорошо относились» — так заключил шофер Володя воспоминания о хозяине. Вообще, очень многие из тех, кто общался с Дейнекой, вспоминают его необыкновенную щедрость и умение делать подарки.

Со времен послевоенных поездок в Германию и Австрию Дейнека из-за постигшей его немилости больше за рубеж не ездил. Но с наступлением «оттепели» положение и тут начало меняться. 4 декабря 1961 года директор и главный редактор издательства чехословацких художников Властимил Фиала пригласил Дейнеку посетить Прагу в связи с выходом монографии, посвященной художнику. Он сообщил, что министерством финансов ЧССР дано разрешение выплатить гонорар за монографию в две тысячи крон для пребывания в Праге. «Было бы хорошо, если бы вы смогли написать, в какое время вы хотите приехать. В Праге, конечно, красивее всегда в мае или в начале осени, то есть в сентябре», — уточняли в письме Фиала и Душан Конечный, автор монографии о Дейнеке. 19 января 1962 года первый секретарь Союза чехословацких художников М. Иранек обращается в Союз художников СССР с просьбой «помочь члену вашего союза тов. Дейнеке осуществить трехнедельную поездку научно-творческого характера в ЧССР с целью исчерпать финансовые средства, депонированные у нас. Союз и его издательство оказали бы гостю во время его пребывания консультативную помощь, помогли бы также в подготовке и обеспечении подходящей программы. Одновременно просим вас, дорогие товарищи, поставить тов. Дейнеку в известность насчет нашего приглашения», — пишет Иранек с легким чешским акцентом и товарищеским приветом, демонстрируя хорошее знание советских порядков[229].

В 1962 году Дейнека совершает поездку в Чехословакию, где вышел альбом о нем авторства Душана Конечного. До объявления программы построения «социализма с человеческим лицом» пройдет еще шесть лет, но в воздухе уже веет приближающейся Пражской весной, духовным подъемом и большими ожиданиями. Именно в это время, в ноябре 1962 года, был снесен установленный на Летенском холме в Праге гигантский памятник Сталину, созданный в 1955 году скульптором Отокаром Швецом. ЧССР в то время — одна из самых благополучных стран социализма, где нет советского дефицита товаров. К власти вскоре придет Александр Дубчек, которого Брежнев назовет просто Саша.