Александр Антонов. Страницы биографии - [26]
Ночью пошел с Покалюхиным в лес, чтобы поговорить со своими "бандитами". Шли долго, через реку, лесом. Легкий свист. Ответ из лесу. Выходит один, другой. Ложимся под кустами. Разговариваем шепотом. Над рекой - туман. Редкие рыбаки перекликаются. Ребята все еще сомневаются, что Антонов здесь. Успокаиваю их.
- Здесь, ребята! Вот, может быть, в двухстах шагах!
24 июня получаю сведения, что Антонов с братом был ночью в доме Наталии Катасоновой в Шибряе и остался на день ждать следующей ночи, чтобы уйти в лес на кордон. Болеет малярией, которая одолевает своими приступами. Брат за ним ухаживает.
Затягивать дело было невозможно. Ждать случая взять Антонова живым было сопряжено с риском вовсе сорвать операцию: через день-два донесут ему его люди, что приехал какой-то из Чека и что этот из Чека ходит к какому-то приехавшему на автомобиле. Тогда - поминай как звали Антонова - удерет, да и моих ребят перестреляет врасплох, как цыплят.
Сведения об Антоновых имелись точные: вооружены двумя маузерами - десятизарядными автоматическими, по два полных подсумка патронов к ним, два браунинга и один наган."
Эта информация была получена от Фирсова, который в обед приехал из Нижнего Шибряя, где в доме Катасоновой встречался с Антоновым. Тут же на машине Полина Покалюхин отправился в Перевоз и через полтора часа привез в Уварово своих помощников - бывших антоновцев, именуемых на чекистском языке "бандагентами". С ними и с другими членами группы захвата Полин провел последний инструктаж, приказав всячески избегать жертв со своей стороны, а с братьями Антоновыми особо не церемониться - "застать врасплох и застрелить".
Затем, переодевшись под бригаду плотников-шабашников, с топорами и пилами /карабины в мешках, револьверы - под рубахами/, группа захвата, вернее, группа уничтожения пешком отправилась в Нижний Шибряй. Всего пошло 9 человек: Михаил Иванович Покалюхин, оперативник Иосиф Янович Беньковский, бывший командир Особого /находившегося всегда при антоновском Главоперштабе/ повстанческого полка Яков Васильевич Санфиров - житель села Калугине Кирсановского уезда, два бывших антоновца из небольшого повстанческого отряда Грача /Афанасия Евграфовича Симакова/ - крестьяне деревни Леоновка Трескинской волости Кирсановского уезда Егор Ефимович Зайцев и Алексей Игнатьевич Куренков, бывший антоновец из 14-го Нару-Тамбовского /Хитровского/ полка Михаил Федорович Ярцев, два секретных агента ГПУ по кличкам Мертвый и Тузик - бывшие антоновцы из села Паревка Кирсановского уезда Ефим Николаевич Ластовкин и Никита Кузьмич Хвостов, а также начальник милиции 1-го /Уваровского/ района Борисоглебского уезда Сергей Михайлович Кунаков.
Из перечисленных девяти человек Антонова лично знали шестеро: Покалюхин /плохо/, Санфиров, Ярцев, Зайцев, Куренков
и Ластовкин. Последний был настроен против Антонова злее всех. Причину этой ненависти выяснить с документальной точностью не удалось. По недокументальным же сведениям, во время антоновщины какие-то мятежники убили жену Ластовкина, который в отместку за это якобы поклялся убить самого Антонова.
Определенный интерес представляет и Егор Зайцев. И вот почему. 9 мая 1922 года в селе Алексеевка Борисоглебского уезда был арестован некий А. И. Коваленко - внешне похожий на Антонова беженец из голодающего Поволжья. Когда доставленного в Тамбов Коваленко показали 24 мая бывшим антоновцам Санфирову и Куренкову, то они в один голос заявили, что это не Антонов. А вот Зайцев, приглашенный на опознание в тот же день, но отдельно от Санфирова и Куренкова, заявил, что показанный ему человек - "Антонов, которого я знаю хорошо по прежнему пребыванию в банде". Что же толкнуло Зайцева на лжесвидетельство? Желание ввести чекистов в заблуждение и тем самым хоть как-то помочь настоящему Антонову? Или все же Зайцев мало знал Александра Степановича? Вопросы, вопросы...
Уже около восьми часов вечера восемь "плотников" и шедший чуть сзади начальник Уваровской милиции Кунаков /его Покалюхин взял с собой главным образом для того, чтобы тот оперативно вмешался, если вдруг "шабашников" задержат какие-нибудь сверхбдительные сельские активисты/ пришли, наконец, на дальнюю нижнешибряйскую окраину, именуемую Кочетовкой, где стоял дом Катасоновой. Окружая избу они увидели, как из нее шустро выскочил старик - 66-летний местный крестьянин-бедняк Иван Михайлович Ломакин. На вопрос, что он делал в доме Катасоновой, Ломакин ответил, что приходил попросить бумаги на курево у квартирантки-учительницы, но ее нет дома.
Отпустив старика, Покалюхин, Санфиров и Ластовкин вошли во двор и постучали в запертую дверь сеней - единственный вход в дом. На их стук сзади, из сарая, подошла сама Катасонова, которая на вопрос, кто находится у нее в доме, ответила, что никого там нет. Потом добавила: "Был какой-то тип из Тамбова, приезжал купить пшена и перед обедом уехал".
В это время дверь сеней приоткрылась, и в проеме мелькнул кто-то из Антоновых. В него тут же, без всякого предупреждения, выстрелил из браунинга Ластовкин. Не попал. Антонов метнулся обратно в дом, заперев дверь изнутри.
Для широкого круга читателей, интересующихся историей крестьянских антикоммунистических восстаний, происходивших на территории Центрального Черноземья России.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.