Александр Александрович Богданов - [89]

В связи с этим единственный раз в тезисах Богданова появилось слово «элита»[458]: оно подразумевало верхи технической интеллигенции, привлекаемые после войны в госкомитеты и пр. для решения в национально-государственных масштабах задач по изысканию и разработке природных богатств и наиболее рациональному использованию наличных рабочих сил. С этими задачами Богданов связывал и тенденцию к поддержке частных организационных наук, включая тейлоризм[459].

В русской печати периода появления всеобщей организационной науки мнения о тейлоризме разделились на критические и апологетические. Первые высказывали в основном экономисты-народники и социал-демократы, обличавшие новую «потогонную систему» эксплуатации рабочих. Другого мнения придерживались практики, как сказал бы А. А. Богданов, из «высших слоев технической интеллигенции, перешедших к буржуазному делячеству», и журналисты, выражавшие интересы крупного капитала. Газета московской торгово-промышленной олигархии «Утро России» рассчитывала на помощь тейлоризма в преодолении традиционной российской расхлябанности, а в официальном органе петербургского правительства «Промышленность и торговля» крупным шрифтом выделялось: «При организации предприятия по системе Тейлора тщательный подбор рабочих, строгая регламентация их действий, подчинение их энергии плану работы, разработанному специальным бюро, наконец, дифференцированная сдельная плата приводят к значительному увеличению производительности труда единственно путем введения большей целесообразности в его элементы»[460].

После революции главным проповедником тейлоризма в России стал А. Гастев – «поэт рабочего удара», успевший побывать социал-демократом и анархистом, депутатом одного из первых в истории Совета рабочих депутатов в Костроме (1905) и слесарем на передовом машиностроительном заводе «Новый Айваз» в Петербурге (1913). Гастев был деятелем Пролеткульта, где спорил с Богдановым, а затем организовал Центральный институт труда при поддержке Ленина, который в 1918 году призывал «создать в России изучение и преподавание системы Тейлора, систематическое испытание и приспособление ее»[461] и даже «привлечь американских инженеров» для проведения системы Тейлора по декрету: «Без нее повысить производительность нельзя, а без этого мы не введем социализма»[462].

Гастев, будучи своеобразным поэтом и называя Богданова «схематиком», сопровождал свои идеи о НОТ провоцирующими формулировками: «из края в край мира гуляют мощные грузные психологические потоки, для которых как будто уже нет миллиона голов, есть одна мировая голова. В дальнейшем это тенденция незаметно создаст невозможность индивидуального мышления, претворяясь в объективную психологию целого класса с системами включений, переключений, замыканий»[463].

Современные филистеры и извратители идей Богданова – якобы «историки» и «литературоведы», не зная ни одного российского тейлориста, кроме Гастева, и спекулируя на факте его «пролеткультства», объявляют Гастева последователем Богданова и далее пускаются в рассуждательства о «тоталитаризме». Но, во-первых, в отличие даже от прожектов Гастева, индустриализация «сталинских пятилеток» сопровождалась не просто жесткой дисциплиной, но нередко произвольной нормализацией, основанной на «рекордах», порой подлинных, но подчас и фальсифицированных. Поэтому и Гастев с его институтом, и другие советские деятели НОТ, вроде Ерманского, оказались не нужны и в итоге были репрессированы. Во-вторых, как уже говорилось, на первой Всероссийской конференции по НОТ тейлористские крайности Гастева были отвергнуты, а Богданов прямо противопоставил тейлоризм и подлинно научную организацию труда[464]. В дальнейшем советском движении НОТ Богданов из-за начавшейся травли участия не принимал. Однако, уже возглавив Институт переливания крови, он в своей последней книге именно как врач выступил против тейлористских эффектов повышения производительности труда, достигаемых за счет «одностороннего развития какой-нибудь специальной иногда весьма мелкой функции по “рекордному” типу со всеми шансами на ранний и ускоренный упадок организма»[465].

Богданов не был тейлористом, как не был он «технократом» в вебленовском смысле. Но надо признать, он оказался, как и Веблен, утопистом. На обсуждении доклада Богданова «Общественнонаучное значение новейших тенденций естествознания» в Социалистической академии (1923) В. Базаров отметил «глубокий антагонизм между технически рациональными и финансово-прибыльными приемами организации промышленности»[466]. Это – почти дословная формулировка вебленовской дихотомии «мира бизнеса» и «мира индустрии». Веблен рассчитывал преодолеть ее на путях технократии, но столкнулся с «коммерческой преданностью» американских инженеров «капитанам финансов». Богданов не проповедовал, а прогнозировал возвышение «организаторской, главным образом, инженерской» интеллигенции до новой формы существования буржуазии как господствующего класса в рамках «национально-государственного капитализма». По мнению тектолога, такое развитие событий после мировой войны открывает переходный период, нужный пролетариату для выработки собственной «культурной линии» и овладения точным научно-техническим знанием, «которым владеют пока только интеллигенты-организаторы»