Алекс и Алекс 4 - [16]

— Серьёзный дядя. — Озадаченно соглашаюсь со всеми её доводами. — Даже не знаю, что сказать теперь.

— А это ещё не всё! Этот случай его очень характеризует, но он не единственный. В общем, брат говорит: он всегда в сложные моменты проходит вот так, по краю. С одной стороны, как будто есть риск для жизни. — Хаас ёжится, видимо, представляя гранату в своих руках, а не в чужих. — А с другой стороны, всё в итоге решается в мгновение ока, в его пользу. А он цел и невредим. Понимаешь?

— М-да уж… Видимо, такого человека будет непросто разговорить… — Только идиот будет спорить с очевидными выводами. А Анна описала персонаж будущего собеседника достаточно ярко. — Но теперь мне неясно вдвойне: а ты чем мне поможешь? Извини, но давай откровенно. — Поднимаю ладонь, останавливая аргументы, готовые сорваться с её губ. — Ты пока не сильно взрослая, согласна? Психологически — в том числе. Если с ним не справлюсь я или Жойс, то ты нам чем поможешь?

— Ни ты, ни Жойс, не сможете его жечь по частям. Начиная с пальцев, останавливая кровотечение, поднимаясь по конечностям выше. — Выдаёт Хаас на полном серьёзе. — Плюс, можно ещё жарить ему внутренности, заживо, ну как в микроволновке! Не насмерть, но ощутимо. Поверь. Кстати, тебя так Штавдакер на полигоне грел, ты должен помнить! Или вот такой шоковый вариант: вода в кожных покровах разогревается до температуры кипения менее чем за одну сотую секунды. Именно в эпидермисе, либо в других слоях кожи, на выбор. Потом могу так же быстро охладить. — Она не шутит и искренне верит в каждое своё слово. — Незабываемые впечатления обеспечены.

— Ничего себе, ты живодёрка! — невольно смотрю на свою подругу по-новому. — Закономерен вопрос: а зачем тебе это надо?! Кстати, а ты уверена, что сможешь это всё воспроизвести в реальности? Во именно так, как ты говоришь? На живом человеке?

— Мне тоже надо тренироваться, — неохотно признаётся она. — Батя говорит, лучше я это буду делать при тебе, в безопасности и под присмотром. В вопросе, который он по-любому сможет замять. Таким образом я избавлюсь, наконец, от своего чистоплюйства. Ну и, этот О’Брайен может чего-то не сказать тебе. Из чисто ирландского упрямства. Но он в полиции не первый год, в том числе в Федерации и в муниципалитете. Он не может не понимать: если его спрашивает кто-то из Хаас, то он, промолчав, ничего не выиграет. И никакого бремени со своих плеч не снимет.

— Почему?

— Потому что любые клановые, не получив ответа от него, пойдут спрашивать у его близких. — Простенько отвечает Анна. — Если ответ нам важен или принципиален. А у него молодая жена, двое детей от первого брака и трое сейчас, уже во втором.

— Ничего себе… И ты об этом так просто говоришь мне? — видимо, что-то не укладывается у меня в голове, и это как-то отражается на моём лице.

Потому что в следующую секунда Анна сама поясняет:

— Ты не думай, что я это сделаю ради удовольствия! Боже упаси… Но мой отец прав в том плане, что проскочить мимо подобного в жизни нам удаётся крайне редко. И на везение лучше не рассчитывать. С тобой, да ещё в нормальном и честном деле, сам бог велел… — она стушёвывается и не договаривает до конца.

— Как насчёт того, что и ты подставишься под закон? Это ведь не совсем законная беседа будет.

— Это ты мне после своих собак говоришь?! — искренне удивляется она.

— Упс, точно. Это я упустил из виду. — Спохватываюсь, не находя более аргументов.

— И потом, поясню по аналогии. У О’Брайена есть одна деталь, которая делает его очень удобным в данном случае. Ну или уязвимым, это как сказать… Он без искры. Напомнить тебе, чем закончилось разбирательство, когда тебя чуть не поджарили до смерти на улице? — напоминает она достаточно неприятный эпизод моей собственной биографии. — Все живы, все здоровы. Никто не пострадал, кроме твоей матери… Извини! Просто потому, что в муниципалитете не первый десяток лет, и не одно поколение, культивируется сложившийся баланс. Простак в суде не тянет даже против обычного одарённого. Не говоря уже о клане. Тем более, из первой десятки.

— То, что он полицейский, не влияет? Никак? — подпускаю скепсиса в голос.

— А то, что ты был несовершеннолетний, на что-то повлияло в суде или ещё где? — моментально отзеркаливает Анна. — Забудь ты этот бред про права и конституцию! Целее будешь! Прав тот, кто сильнее! И кто свои права лучше умеет отстоять! У простака-копа, ещё и не отсюда, а из Ирландии, против местного клана шансов ещё меньше, чем у тебя против него. И потом, не воспринимай это, как подарок! — она чего-то разгорячилась и даже покраснела. — Это в первую очередь моя личная тренировка, в достаточно стерильных условиях! Рассказала бы я тебе, как это выглядит в первой десятке кланов иной раз, когда такого удобного момента не подворачивается… Но не буду. Чтоб ты в жизни не разочаровывался.

_________

За некоторое время до этого.

— Ты уверена, что тебе это нужно? — Грег Хаас задумчиво и пронзительно смотрел на своего ребёнка. — Помнится, приведение даже абсолютно законного приговора в действие стало для тебя неприятным личным испытанием.

— Вот именно поэтому и нужно. — Упрямо ответила дочь. — Ты сам говоришь: в ракушке всю жизнь не отсидишься.