Алеет восток - [2]

— Две ленточки у вас интересные — заметил летчик — Италия? Я ж черноморец, Шестой гвардейский истребительный, мы над Специей дрались второго апреля сорок четвертого. Ну а после — вся Средиземноморская эскадра наслышана была, кого в Риме награждали и за что. «Песцы» — осназ Северного флота. Это что ж, выходит — вы бесноватого тогда живым притащили? Которого целый полк эсэс охранял.

— Мы — кивнул Валентин — только там еще и итальянские товарищи были, и даже немецкие поучаствовали, ну просто интернационал.

— И сам Смоленцев, командиром? — спросил летчик — тогда уважаю! Да и на Дальнем Востоке, выходит, мы рядом были — в сорок пятом с Сахалина летали, но над Итурупом, Урупом и Кунаширом работали плотно. Жарко там было — успел Гитлер самураям «фоки» поставить, в воздухе гораздо сильнее чем «зеро» и прочие японцы.

— И я со Смоленцевым встречался — сказал танкист — перед Берлином, на командирских сборах, он нам основы противодиверсионной обороны читал. Ждали, что в фашистской столице, из каждой подворотни и из каждого канализационного люка «вервольфы» полезут, про наших партизан и подполье мы были наслышаны — думали, что и у немцев так же будет, тем более что Геббельс грозил. А вот не помню такого!

— Так немцы же — ответил Валентин — ну когда в истории у них партизаны были? У них орднунг — чтоб все было дозволено и приказано. Вот в каком государстве видано, чтобы одновременно имелось — считайте! — полиция обычная, как наши участковые или постовые. Сельская полиция, именуемая жандармерией. Военная полиция — фельджандармы. Дорожная полиция — исключительно по части охраны их автобанов, для регулировки дорожного движения и отлова нарушителей есть еще одна полиция, отдельная! Еще водная полиция, железнодорожная полиция, почтовая полиция, воздушная полиция, фабричная полиция, портовая полиция, лесная полиция (проверка соблюдения правил охоты, а также порядка сбора хвороста, дикорастущих плодов, грибов и ягод), радио-полиция (пресечение незаконного слушания населением иностранных радиопередач). Это я перечислил, что у них до Гитлера было, без гестапо и СД. Ну и какая психология будет у народа, когда давно и накрепко усвоено, шаг в сторону без дозволения, и тебя тут же полицай за шкирятник? Кстати, японцы в этом отношении на них похожи.

— А китайцы? — спросил летчик.

— А у них наоборот — усмехнулся Валентин — хотя буча у них идет с 1911 года, воевать не умеют совершенно! Довелось мне однажды видеть в Уйгурии (не будем уточнять, как я туда попал) один такой гарнизон — где солдаты, наследственные в четырех поколениях! Деды лет в семьдесят — сержанты и ефрейторы, или как это у китайцев называется. Их дети и внуки — рядовой состав. Ну а правнуки, на побегушках и в услужении у господ офицеров. Когда казенное довольствие получали, не помнят уже, живут огородами, разведенными под боком. Вооружение, пушки времен нашей Шипки и Плевны, и ружья того же возраста, вроде берданок. Такое вот сонное царство было — пока мы с фрицами дрались, а самураи Китай кровью заливали. Гоминьдановское воинство от этой картины мало отличается, в плане организации и дисциплины. У Красной Армии Мао хоть боевой дух повыше — в общем, ситуация как у нас в Гражданскую, за трудовой народ сражаться, или неизвестно за что? А вот банд там, как блох на дворняге, и это тоже у них наследственное, в смуту, какие в Китае бывали часто, жить грабежом с большой дороги — а если таковая смута вызвана иноземным вторжением, то вовсе не разбирать своих и чужих. В Маньчжурии мы эту заразу повывели за пять лет — а в прочем Китае всяких там «зеленых» наверное, побольше, чем «красных» и «белых» вместе взятых будет.

Прогудел паровоз. Валентин озабоченно взглянул на часы. За окном перрон медленно поплыл назад — и дверь купе открылась, впуская молодого старлея с солдатским «сидором».

— Ты когда армейскому порядку научишься, чудо в перьях? — сказал Валентин — где болтался, туды твою в качель? Понимаю, что вы люди творческие, товар особый — но до дембеля потерпи, порядок нарушать? Сколько можно тебя из комендатуры вытаскивать? Ладно, располагайся — товарищи, прошу любить и жаловать, переводчик с английского, японского, а теперь и китайского, и будущая звезда нашей литературы, старший лейтенант Аркадий Стругацкий. Несмотря на молодость, каковой недостаток относится к разряду быстропроходящих, успел зарекомендовать себя с лучшей стороны, удостоившись чести быть переводчиком нашей делегации при подписании капитуляции Японии. И вообще, я без него как без рук — по-немецки могу, по-английски, даже по-испански еще что-то помню, но вот китайская грамота для меня, абсолютно темный лес. Как будет «хэнде хох» выучил, и по-японски и по-кантонски и по-мандарински, а вот что посложнее — не осилил. Про письменность и не говорю — иероглифы! Японцы для простоты придумали азбуку, даже две. Но они — те же иероглифы…. Сам Смоленцев, впрочем, тоже, европейских четыре языка знает, но ни по-китайски, ни по-японски не умеет — и вот, своего личного переводчика мне временно уступил, по службе.

И как я танкиста не узнал, подумал Валентин. Слышал ведь эту историю, от самого Адмирала — бой у Маоки, самоходно-артиллерийский полк против японского крейсера, за что командир, тогда еще подполковник Цветаев Максим Петрович, единственный в Советской Армии получил флотский орден, чего сухопутчики даже за десанты не удостаивались — так ведь по чести, за участие в морском бою! И с летчиком мог пересекаться, фамилия приметная, Гриб, имя Михаил, как у нашего Адмирала, а по отчеству кажется, Иванович — слышал я ее, когда мы весной сорок четвертого в Специи стояли. Неужели память уже подводит — или просто, столько лет прошло?