Альбуций - [39]

НЕВЕСТКА INFAMIS IN NURUM 1

Некий отец имел двух сыновей. Женив старшего, он отослал его в Африку по делам. Тем временем младший сын, другие домочадцы и рабы услышали крики наслаждения, доносившиеся из комнаты невестки. Все они заключили, что отец вступил в преступную связь со своею снохой, и посмеялись над этим.

По возвращении муж узнаёт то, о чем шепчутся в доме. Он велит схватить служанку своей жены. Пытает ее. Она умирает на дыбе, в муках, так и не исторгнув ничего достойного называться человеческой речью. «Меж молчанием и криками испустила она дух». Муж, оставшийся в неведении, истерзанный неуверенностью, повесился. Отец приказывает младшему сыну жениться на вдове. Тот отказывается. Тогда отец ведет его в суд, дабы отречься от сына.

ИНОЗЕМНЫЙ КУПЕЦ PEREGRINUS NEGOTIATOR

Некий богатый гражданин женился на женщине дивной красоты. Но вот ему пришлось уйти на войну, которая велась тогда против галльских племен. Он отсутствовал двадцать восемь месяцев. Тем временем по соседству с его домом поселился один иноземный купец. У него черные, как уголь, брови. Он хорош собою, даром что не могучего сложения. Восемь раз встречал он женщину, обитавшую в соседнем доме.

И трижды его охватывало столь сильное желание обладать ею, что он приступал к ней с постыдными предложениями, суля в награду старинные картины, деньги, путешествия, диковинных зверей, рабов. Но все три раза она его отвергала.

Иноземный купец впал в меланхолию и заболел. И вскорости умер. Перед смертью он сказал: «Sola haeres esto» (Да будет она единственной моею наследницей). Итак, он оставил все свои богатства, без исключения — а были они весьма велики, — этой женщине, плененный ее несравненной красотой. Среди ее прелестей более всего ему нравились ее ноги, верхняя часть рук, что идет от локтя до плеча, лицо, мелодичный голос и зубы, которые можно было разглядеть, когда она говорила. Опасаясь, что завещание будет оспорено, он дал письменное обоснование своему поступку: «Pudicam repperi» (Я убедился в ее непорочности).

Прочтя сие восхваление, женщина решила, что оно служит к ее чести, и приняла наследство. Муж вернулся с английской кампании, раненный в бедро и колено. Он обнаружил, что жена его обладает состоянием, далеко превосходящим то, которое он сам оставлял ей, и заподозрил неладное. Даже чтение завещательного письма не умерило снедавшего его беспокойства. На второй же день после приезда он повел жену в суд и обвинил в супружеской измене.

— Я возвращаюсь домой с войны, где сражался в сырых туманах, дабы защитить республику. Отворяю дверь, и что же я вижу: кругом все чужое, если не считать жены. В изумлении опрашиваю я себя: не обманывают ли меня глаза мои?

— Его дом примыкал к нашему. Этот чужеземец плохо говорил на нашем языке, волосы у него были черные, но сложение хрупкое. Я видела его восемь раз. Трижды он обращался ко мне с речью. И трижды я отвергала его. Теперь он мертв. Он написал в своем завещании слово «непорочность». Я не могла отвергнуть это слово. И не могла отвергнуть завещание.

— Мужчина видит, что его ухаживания отвергнуты. И тотчас отдает этой женщине, в знак благодарности, горы золота. Причина и следствие этого дела имеют связь, мне непонятную.

— Красивая женщина может возбудить желание. Женщина, берегущая то, что скрыто под туникой, лишь для одного избранника, может возбудить любовь. Женщина, не оставляющая никаких надежд влюбленному, может возбудить надежду столь же неистовую, сколь и недостижимую. И эта тщетная надежда зовется мечтою.

— Красивая женщина может возбудить желание. Женщина, берегущая то, что скрыто под туникой, лишь для одного избранника, может возбудить любовь. Женщина, не оставляющая никаких надежд влюбленному, может возбудить надежду столь же неистовую, сколь и недостижимую. И эта тщетная надежда зовется мечтою.

— Да какой же человек оставит всех своих рабов, все свои товары, ковры и восковые картины женщине, если она не любила его при жизни?!

— Я привлекла его взгляд. Я возбудила его обожание. А твоя душа порочна. Тебе неведомо слово «стыдливость».

— Я не утверждаю, что ты открылась его взгляду. Но ты принимала его, но ты говорила с ним, но ты выказывала ему благосклонность. Ты касалась его руки. Ты украшала для него свою прическу. Ты подносила ему прохладительное питье. Он рассказывал тебе о своей жизни. Описывал свои желания.

— Я не украшала для него свою прическу. Не умащала себя благовониями. Не надевала прозрачную тунику и не окутывалась египетскими вуалями. Отказывалась от встреч, коих он добивался. Мысли мои обращались не к иноземному купцу. Я тосковала по воину, что сражался в далеких краях, среди сырых туманов.

— Ни в одном из писем, присланных тобою, ты не просила меня ускорить возвращение. Ни в одном не посетовала на одиночество, обрекающее тебя на любострастие купца.

— При жизни этот человек услышал от меня три отказа и ничего более. Он для меня не существовал.

— Однако от мертвого ты охотно приняла пять миллионов сестерциев.

— При его жизни я твердо знала, чего он не сделает. По его смерти я не знала, что он сделает.