Альберт Швейцер. Картина жизни - [3]

Кому же он хочет служить примером? Быть может, людям близким ему, друзьям, поклонникам, с восторгом внимающим ему, тем, кто наставлял его, кто принял его в свой круг как равного, как некогда завсегдатаи салона княгини Меттерних, умеющие от души посмеяться даже над собой? Или, может быть, угнетенным, бесправным, голодным? Нет, бесправным не нужен его пример. Им нужна его помощь.

Швейцер не поспешил стать в первую шеренгу борцов за права человека в крупнейших странах Европы. Нет, он пошел к беднейшим из бедных, к бесправнейшим из бесправных — в африканский девственный лес.

Как, должно быть, он жестоко страдал, видя, что те, кого он хотел увлечь своим примером, принялись восхвалять его, даже причислили к своему кругу, но не последовали за ним. Значит, ему не удалось пробудить в них совесть? Или, может, они решили, что он один искупит их вину?

Однако позже, когда бесправные осознали всю меру его сострадания и уже обрели права, они поняли его жертву, поняли его пример, в нем черпали бодрость и силу. Он вдохновлял их на борьбу за мир и социальную справедливость, помогал им побеждать.

Вот почему Швейцера чтут во всем мире. И вот почему величие, равно как и задача, решению которой он посвятил всю свою жизнь, оказалось возможно лишь в эпоху крупнейших всемирных катастроф, когда он хотел, но не мог стать примером для представителей нисходящего класса, однако в глазах представителей восходящих классов стал воплощением человечности.

В эпоху, когда буржуазия вступила в историческую фазу своего упадка, который Швейцер рассматривал как «духовный упадок человечества», он как теолог и философ подытожил лучшие достижения буржуазного духа, как художник внес свой вклад в сбережение культурных ценностей, а как гуманист явил собой блестящий пример деятельной доброты...

В том и состоит величие его подвига и трагизм его гуманизма: он сумел подняться над погибающим обществом и в то же время делал все для сохранения лучших его завоеваний.

Швейцер так выразил эту мысль: есть только один вид героев — это герои страдания.

Он был одним из таких героев.

Детство

Альберт Швейцер родился 14 января 1875 года в городке Кайзерсберг, в Верхнем Эльзасе. Он был вторым ребенком пастора Людвига Швейцера и его жены Адели. Годом раньше увидел свет первый ребенок Швейцеров — девочка. В последующие годы у Альберта Швейцера появились еще три сестры и брат. Одна из сестер, Эмма, умерла во младенчестве. По собственному свидетельству Альберта Швейцера, у него, как и у его сестер и брата, было счастливое детство.

Пастор Людвиг Швейцер стоял во главе небольшой протестантской общины Кайзерсберга. В городке насчитывалось лишь несколько десятков лютеран, поскольку подавляющее большинство населения составляли католики. Сам пастор был родом из Пфаффенгофена, в Нижнем Эльзасе. Его отец служил там учителем и органистом. Трое его братьев избрали себе ту же профессию. Мать Альберта Швейцера, урожденная Шиллингер, была дочерью священника городка Мюльбаха, расположенного в долине Мюнстера, в Верхнем Эльзасе.

Городок Кайзерсберг, который в средние века считался вольным имперским городом, может похвастаться любопытным историческим прошлым. От него ведет свое имя знаменитый проповедник Гайлер фон Кайзерсберг (1445 — 1510 годы), который там родился и впоследствии выступал со своими проповедями в Страсбургском соборе. Жители городка занимались преимущественно виноделием. В 1875 году, когда родился Альберт Швейцер, выдался на редкость богатый урожай, и долгое время кайзерсбергские вина урожая 1875 года пользовались неизменным спросом. В студенческие годы Швейцер немало гордился тем, что родился в одном городе с Гайлером фон Кайзерсбергом, и притом в памятный год урожая превосходнейшего вина.

Через полгода после рождения Альберта Людвиг Швейцер был переведен в другой приход долины Мюнстера — Гюнсбах, деревушку с населением около восьмисот жителей, преимущественно лютеран. Для его жены Адели это были родные края, она все свое детство провела в долине Мюнстера. Когда супруги Швейцер переселились в Гюнсбах, их сын Альберт был чрезвычайно хилым ребенком. Не раз родители тревожились за его жизнь. Но целебный воздух Вогезских гор и особенно, как часто говорила мать, свежее молоко сделали свое дело.

Вообще, природа Эльзаса — величественные горы и обширные леса, восхитительные долины с их виноградниками, и прежде всего долина Мюнстера — наложила своеобразный и неизгладимый отпечаток на характер Альберта Швейцера. Однако не только природа произвела глубокое впечатление на юного Швейцера, но и здешние жители, их чисто алеманнский^{2} юмор, проявляющийся в любых жизненных обстоятельствах. Всю жизнь Швейцер помнил диалект родного края и с удовольствием говорил на нем, когда ему случалось заполучить в собеседники эльзасца. Юмор он сохранил до конца своих дней.

Как правило, биографы выдающихся людей стараются отыскать в их детстве те или иные проявления гениальности и чаще всего действительно находят желаемое, словно известные черты характера и способности заведомо предопределены и с детства готовят человеку необыкновенную судьбу. Неоднократно ссылались на подобные проявления и у Швейцера-ребенка как на доказательство некоего «предназначения». Однако одна из примечательных особенностей жизненного пути Альберта Швейцера восходит не столько к его индивидуальным задаткам, побудившим его воздействовать на окружающий мир, сколько к его социальному окружению, сформировавшему эти задатки. Личность складывается лишь в активной борьбе с данными условиями жизни, иначе говоря, в процессе, который особенно интенсивно протекал у Альберта Швейцера.