Альберт Швейцер. Картина жизни - [11]

«Какой характер будет носить деятельность, намеченная мной на будущее, в ту пору мне самому еще не было ясно. Я положился на волю обстоятельств. Я твердо знал лишь одно: пусть это будет самая что ни на есть скромная работа, главное — непосредственное служение человеку».

Пусть лишь под влиянием конкретных событий последующих лет его замысел обрел четкие очертания, восхищения достойны сила характера и целеустремленность, с которыми Швейцер принял свое решение и воплотил его в жизнь.

Годы студенчества пролетели быстро, в напряженной работе. К исходу лета 1897 года Альберт Швейцер записался на первый экзамен по теологии. Но прежде Альберт должен был написать работу на тему, которая предлагалась всем желающим сдать экзамен: «Теория Шлайермахера о тайной вечере в сравнении с трактовкой этого события в Новом завете и в трудах реформаторов».

Снова Швейцер столкнулся с проблемами, на которые господствующие теории не могли дать исчерпывающего ответа, и снова почувствовал неудовлетворенность. В своей экзаменационной работе, однако, он почел за благо исходить из общепринятых положений; написав свой труд, он был допущен к сдаче государственного экзамена.

6 мая 1898 года Альберт Швейцер выдержал первый государственный экзамен — по теологии.

Париж и Берлин

Альберт Швейцер успешно выдержал экзамен, за что теологический факультет Страсбургского университета предоставил ему стипендию Голла, присуждаемую этим факультетом совместно с фондом церкви св. Фомы. Стипендия в размере 1200 марок в год предоставлялась сроком на шесть лет. Деньги небольшие, но при строгой экономии можно было кое-как прожить на 100 марок в месяц. Стипендиатов обязывали в шестилетний срок защитить диссертацию на звание лиценциата теологии — в противном случае они должны были вернуть полученные деньги. С помощью этой стипендии стремились поощрить молодых ученых и одновременно обеспечить кадрами квалифицированных богословов многочисленные церковные учреждения. Стипендия Голла сняла с плеч Швейцера серьезную заботу: не будь этих денег, ему пришлось бы искать заработок.

Швейцера поддерживали в основном два профессора — Генрих Юлиус Хольцман и Карл Будде, которых он уважал за их либеральные взгляды. Вообще, тогдашний теологический факультет Страсбургского университета, как отмечал Швейцер, «отличался исключительным свободомыслием». На факультете по достоинству оценили выдающиеся способности студента Швейцера; ценили его за самостоятельность суждений, которую ему не раз случалось выказывать на семинарских занятиях, и зa его порой далеко не ортодоксальные взгляды.

После напряженных лет студенчества и успешно сданного государственного экзамена Швейцер наслаждался независимостью, которую давала ему стипендия Голла. Он снял для себя приглянувшуюся ему квартирку — уже не в здании фонда св. Фомы — и все лето провел в Страсбурге. Ближайшее время он предполагал целиком отдать изучению философии. В университете теперь читал курс философии профессор Виндельбанд, славившийся прекрасным знанием античных мыслителей, и Швейцер не пропустил ни одной из его лекций. Впоследствии он писал: «Его семинарские курсы, посвященные Платону и Аристотелю, — вот, собственно говоря, лучшие мои воспоминания о студенческой поре». Любил он также слушать лекции профессора Циглера по этике и философии религии. Швейцер не преследовал при этом никакой особой цели. По совету Циглера он решил поначалу заняться диссертацией по философии. Как-то они встретились на лестнице перед университетом, шел дождь, и, занятые разговором, собеседники прятались от дождя под зонтиком — рассказывая впоследствии об этом, Швейцер отметил эту деталь, очевидно стремясь подчеркнуть случайный характер встречи, — и тут-то профессор Циглер и предложил ему посвятить диссертацию кантовской философии религии. Швейцеру понравилось предложение, и тем самым вопрос, который уже серьезно занимал его, решился сам собой.

В конце октября 1898 года Швейцер уехал в Париж, уже совершенно твердо определив свои ближайшие задачи. Париж — город, обладающий особой притягательной силой для художников всего мира. Проигранная война 1870 — 1871 годов вновь сделала Францию республикой. Всемирная выставка 1889 года с ее размахом и помпезностью и со специально для этой цели воздвигнутым 300-метровым стальным чудом инженера Эйфеля окончательно придала Парижу облик блестящей мировой столицы.

После провозглашения в 1870 году Третьей Республики социальные противоречия, впоследствии особенно отчетливо обнажившиеся благодаря Парижской Коммуне, сохранились; они сопутствовали начавшемуся вскоре общему промышленному подъему. Образовались мощные промышленные группировки, которые форсировали колониальную экспансию в Африку и Индокитай. Крупная французская буржуазия приобрела новые источники богатства. Широкому кругу буржуа средних слоев тоже кое-что перепало в отличие от нижних слоев общества. Возникло мощное демократическое и республиканское движение, которое устремилось дальше по пути общественного прогресса. Французский пролетариат, оправившись после поражения 1871 года, снова сплотил свои ряды. Однако зашевелились и реакционные силы, которые не могли смириться со свержением монархии и бесславным отречением императора Наполеона III, они стремились к реставрации прежних порядков. Монархистские, антисемитские, милитаристские и шовинистические круги объединились и требовали реванша у Германии. Дух реваншизма нашел отражение и в политике. В период 1891 — 1894 годов велись переговоры с Россией, которые завершились соглашением.