Альбатросы любви - [11]
Зен стиснула зубы.
— И, — продолжила дамочка уверенным тоном, — я совсем не одобряю увлечение картами. Они приучают детей к азартным играм.
Зен чуть не встала на цыпочки, чтобы казаться выше ростом, приготовившись грудью стать на защиту близнецов.
— Карты — один из способов развить у ребенка сообразительность.
— Как забавно. — Лисси вздохнула, подняв на Дэймона томные, как у лани, глаза. — Никто не станет отрицать, что у ирландцев смешной акцент, но бедняжке Дэвиду нужна помощь, чтобы исправить произношение. Я уверена, что смогу помочь ему в этом, как и в развитии сообразительности.
— Позвольте довести до вашего сведения, что, как утверждают, люди в некоторых частях Ирландии говорят на чистейшем английском языке. — Зен перевела дыхание. — А вам известно, что вы можете делать со своей сообрази…
— Думаю, стол уже накрыт. — Дэймон поспешно шагнул вперед и, взяв Лисси под руку, повел ее в столовую.
— Мальчики, пойдемте, — сказала София. Она невозмутимо и величаво покинула комнату; за ней последовали близнецы и гости, оставив Зен в одиночестве кипеть от гнева и ярости.
3
Обед не доставил ей удовольствия. Если бы не мальчики, Зен ушла бы. Она с большим трудом выносила разглагольствования Лисси о том, как воспитывать двух ребятишек, которые, к несчастью, оказались еще и близнецами.
— Конечно, всем известно, что один из них всегда задает тон. — Лисси вздохнула, взглянув на Дэвида и Дэниела, которые улыбнулись ей в ответ и вновь занялись едой. — Хорошо, если таковым окажется Дэниел. Хотя, как мне кажется, ни один из них не обладает столь высокими интеллектуальными способностями, как мой племянник Леонард.
— Теперь остановитесь на минуту… — Зен с трудом сдерживалась.
— Мальчики ведут себя так же, как их отец и дядя вели себя в этом возрасте, даже чуть лучше, — поторопилась вмешаться София, улыбнувшись Лисси.
Зен вне себя отправила в рот целую вилку гарнира и поперхнулась, когда горячая пища обожгла нёбо. Она поспешно схватила бокал с водой и стала пить большими глотками.
— Они в Ирландии едят как-то по-особому, — продолжала рассуждать Лисси.
— Я люблю Ирландию, — насупился Дэвид. — Там живет Робби.
— Конечно, дорогой! Нам всем нравятся первобытные уголки, пока мы не вырастем.
— Нам нравится что? — Дэвид выглядел озадаченным, затем взглянул на тетю. — Почему у тебя лицо так покраснело, тетя Зено? Ты снова обожглась?
— Во мне все горит, — ответила Зен с пылающим взором.
Когда спустя несколько минут Лона пришла за мальчиками, Зен извинилась.
— Я рассказываю Дэвиду и Дэниелу сказку перед сном, — объяснила она, поднимаясь из-за стола.
— Это хороший обычай, когда они еще очень юны, — произнесла Лисси с умным видом, но тут же предостерегающе подняла палец. — Я думаю, что в этом возрасте они почти готовы к пансиону.
— Им только по семь лет! — пыталась урезонить ее Зен.
— Верно… ах… но как только они окажутся в более строгой школьной обстановке…
— Скорее я вас увижу в…
— Полагаю, мисс Дрискол, что лучше вам присмотреть за мальчиками, — вмешался Пифагор Телос. Большую часть обеда он хранил молчание и, казалось, не замечал ее, но теперь взял Зен за руку и проводил в коридор, где отвесил галантный поклон, следя за тем, как близнецы вместе с Лоной поднимаются по лестнице. — Как бы моя Мария любила мальчиков! — сказал он мягко.
— Моя мама? — прошептала Зен, чувствуя, как смягчается.
— Да, ваша мама! Я питал к ней самые глубокие чувства, даже когда она вышла замуж за Патрика Дрискола, — сказал он с задумчивым вздохом.
— Мама могла считать себя счастливой женщиной, раз ее любили два таких замечательных человека.
Пифагор Телос рассматривал Зенобию с задумчивым видом.
— Вы — ее дочь! О, не только внешне, но и многим другим вы напоминаете мою Марию. — Он повернулся на каблуках и вернулся в обеденную комнату.
Зенобия прошла наверх и переоделась в джинсы и хлопковую блузку. Купание близнецов напоминало соревнование: кто больше вымокнет — мальчики, Лона или Зен. Но она получила удовольствие от мальчишеских выходок.
К тому времени, когда дети, лежа в постели, ожидали дядю и бабушку, которые вот-вот поднимутся и пожелают им спокойной ночи, Зен уже торопилась вновь оказаться в своей комнате и переодеться во все сухое. Чувствуя себя беспокойно, она надела плотные серые брюки и спортивный свитер. Прогулка перед сном ей, безусловно, не повредит.
Ступив за порог дома, Зен заметила, что автомобиля Дэймона нет на месте. Она решила, что он повез Мелиссу Хэруэл домой.
Ночь была великолепной, и луна медленно поднималась над парком. Зен постояла немного, наслаждаясь представшей перед ней картиной, затем поднялась по шатким ступенькам на площадку бельведера, построенного возле самой воды залива.
Сорняки и папоротники окружали постройку, запущенный вид которой резко контрастировал с ухоженным особняком и окружающими постройками.
Это ощущение заброшенности и одиночества как нельзя лучше соответствовало настроению Зен. Оно напоминало ее положение в доме Аристидисов. Она никогда не отдаст близнецов в наманикюренные холодные руки Мелиссы Хэруэл! Пансион для Дэвида и Дэниела? Никогда! Скорее она увидит Дэймона в аду!
Должен быть кто-то, кто замечает первый распустившийся цветок, смешное облако, глаза уличного кота, что каждый день меняют цвет На нашем жизненном пути встречаются разные люди, но все ли они являются людьми на самом деле? Что готовы нам рассказать, а о чём хотят умолчать? Кира познакомилась с необычным парнем. О его существовании нельзя никому рассказать. К чему приведёт их общение? Философское произведение о жизни, тайнах мироздания и любви, с описаниями природы и разговорами за чашкой вкусного чая. Продолжает тему рассказа «Семнадцатое декабря», раскрывает загадку персонажей, появившихся в концовке.
Лаборантка по имени Берта знакомится в больнице с поэтом Лаврентием Егоровым. В результате автокатастрофы он стал инвалидом, прикованным к коляске. Берта выхаживает Лаврентия и становится его женой. Не сломленный физическими страданиями, Лаврентий ломается оттого, что не может обеспечить любимую материально. Он начинает пить. Берта уходит из дома, и Лаврентий принимает решение покончить с собой, не видя смысла жить без любимой. Но любовь оказывается сильнее и водки, и пули.
Скарлетт Мери Белль — прилежная ученица Гарварда, которую волнуют лишь учеба и семья, но никак не Джастин О’Коннор, с которым в один из солнечных весенних дней ей предлагает дополнительно позаниматься профессор по экономике. Девушка не особо рада такому предложению, но и отказаться от возможности получить дополнительные баллы не может. День за днем ей приходится терпеть его выходки и придирки до тех пор, пока его слова не приобретают совсем другой смысл и не начинают что-то значить для нее… .
Тибби — убежденная феминистка. Такой ее сделала жизнь, а особенно постарался ветреный кавалер, после разрыва с которым она решила, что замужество — нелепость, любовь — фантазия. Только своему верному пажу Питеру Тибби способна поведать о том отчаянии, что терзает ее. Пит везет подругу в Лондон, но каникулы складываются неудачно: Тибби попала в больницу. С этой минуты она изменила свое отношение к жизни — ведь врач-травматолог, как выяснилось, способен излечить не только тело, но и душу…
Судьба полицейского — нелегкая доля. Грегу это было известно лучше многих, ведь из-за работы он потерял почти все. Долг полицейского — защищать слабых и стоять на страже закона. И никто на свете не упрекнул бы Грега за небрежение своими обязанностями. Но что делать полицейскому, если опасность угрожает его сердцу, а любовь заставляет играть по незнакомым правилам?
Лето, море, смуглый красавец с невероятно голубыми глазами и проникающим в душу голосом. Такой циничный, такой притягательный… Могла ли предположить девятнадцатилетняя Аня, что курортный роман окажется длиною в жизнь? Мог ли Богдан, пресыщенный женским вниманием, подумать, что всю жизнь будет помнить и ждать наивную доверчивую девочку? Что эта любовь будет мукой и спасением, наказанием и подарком судьбы? Главное — она будет.