Алая ярость - [4]

— Когда Тило в последний раз показался на северном берегу, там случилось много интересного. — Гриф отпил вина. Темно-бордовые капли повисли на аккуратно подстриженных усах и ухоженной бородке. — Например, погибло несколько рабочих карбасов рыбаков. С людьми, сам понимаешь. Одну из деревенек пришлось сжечь… вместе с оставшимися жителями. Какая-то непонятная эпидемия, до сих пор не могу разобраться, что и к чему.

— Как могли непонятно погибнуть пусть и маленькие, но суда? — удивился Освальд. — Это же очень оживленный кусок моря.

— Выживший мальчишка рассказал про странную тварь, помесь акулы и кого-то еще. Сил Тило на большое не хватило и он ушел. В Квист, куда его зажали конные разъезды.

— Он же наверняка там и помер. — Освальд зубами потянул кусок мяса. — Квист запретный лес, там более, для малефиков.

— Не скажи, друг охотник… Квист это, в первую очередь, загадка. Громадная часть суши северо-востока, ограниченная только горами у Доккенгарма и Абиссы, и останавливаемая выжженными каждую весну и лето полосами по остальным сторонам. Ну и море, не пускающее этот кусок страшной древности. Вот именно из-за этого я им и заинтересовался. После той деревни рыбаки дрогнули, некоторые начали сниматься и уходить подальше.

— Понимаю. То есть кусок суши освободился?

— Нет, наместник Номеда не дал Квисту такого шанса. Хотя и пришлось ослабить границы.

— Очень мало знаю про этот лес, Гриф. — Освальд откупорил вторую бутылку. — Практически ничего.

— Я тоже, Освальд. Из имеющихся источников в архивах Его величества вытянуть можно не многое. Куда больше мне рассказал наш с тобой общий знакомый из Сеенхавена.

— Старик один грустит?

— Да, спивается. Квист — странный и старый лес. В него стараются не заходить даже оставшиеся ночные эльфы. Что может тебя там ожидать, не знаю. Вот здесь описание нужного тебе проводника, не смейся, когда встретишь его. Говорят, что лучше не найти. Берет прилично, в других краях за эти деньги можно нанять банду головорезов.

— Я понял. Ты хочешь, чтобы Тило оказался у тебя живым? Для чего?

— Показательно казнить его в Северном номеде, на побережье. Чтобы рыбаки знали о том, что империя их защищает.

— Благородная цель.

— Очень. Кормить войско наместника чем-то надо, и лучше уж рыбой, чем солониной и сухарями. Каждый день, когда карбасы не выходят в море, наместник тратит золото на покупку провианта про запас. Перерасход казны кесарем не приветствуется.

— Понятно. Беспокоишься о территориях империи и их жителях?

— Какая разница? — Гриф пожал плечами. — Когда отправляешься?

— Поутру, как высплюсь. Ты заметил, что хозяин смотрит на нас испуганно?

— Сразу же, как остановился, так и заметил. Скорее… настороженно. Вряд ли ты тут поспишь. Спрятать талисманы с ворот он не успел, так что, скорее всего я найду причину и спалю это место.

— Ты жесток, Гриф.

— Не больше чем сам хозяин. На тракте уже пропало несколько небольших обозов, в основном с женщинами и детьми. А запах топленого человеческого сала ни с чем не перепутаешь. Порой можно сделать что-то благородное просто так, из хорошего настроения.

— Правда? — Освальд покосился на начавшийся во дворе гомон и стук копыт вновь прибывшего отряда. Выглянул в окошко. — Что, интересно, делает здесь местный инквизитор и его люди?

— Кто знает… — Гриф кивнул наемникам за соседним столом. В воздухе свистнула сталь, пробив горло бросившемуся к выходу золотушному кухонному мальчонке. — Наверное, какой-то добропорядочный поклонник веры Мученика и восставших Отцов отправил письмо с гонцом?

— И, правда, что это я? — Освальд усмехнулся кончиком рта. — А уж подружиться с инквизитором этому поклоннику сам Мученик велел.

Гриф не ответил, вставая и поворачиваясь к порывисто вошедшему внутрь высокому худому мужчине в плаще ордена Отца Петра поверх ребристой кирасы. Звякнули наплечники, украшенные алой эмалью и крестами, в тон отозвалась цепь с серебряным жетоном и длинный узкий меч у пояса.

Следом за ним внутрь втиснулись трое в плоских стальных шлемах и нагрудниках. У одного в руках, крепко стиснутое, смотрело вперед острым широким жалом с перекладиной копье. Его товарищи держали мощные арбалеты с двумя луками на каждом, широко разошедшиеся в последнее время. Освальд не удивился, заметив на льдисто поблескивающих наконечниках вязь надписей. Сталь для инквизиторов всегда делают с серебром, против нечисти и колдунов.

— Вы отправили мне гонца? — Сухой и жесткий голос каркнул в повисшей тишине.

— Я, ваше святейшество. Адольфус Кринкермайер из Шварценхаффена, отец…

— Оставьте! — снова рубанул воздух голос инквизитора. — Обращайтесь просто — брат Фоммель. Ваши люди?

— Да, мои спутники и охрана. Возвращаюсь с паломничества, совершенного по обету. По дороге мне довелось видеть многое, и понять, что и как здесь, в вертепе зла… — Освальд в очередной раз поразился изменению, произошедшему с Грифом. С воинствующим священником сейчас говорил не особо далекий барон с западного берега, принадлежавшего одной из Магистратур. — Подлецы не успели убрать свои демонические знаки, по которым, уверен, они узнавали друг друга. Осмелился окружить постоялый двор, оставив с собой только трех людей.