Алая шкатулка - [75]

– Поешь суп, – предложил Уортон и подвинул через стол миску.

– Я не ем.

– Тогда, может, пришла пора начать. В конце концов, здесь не Саммерленд. Вдруг, если поешь, почувствуешь себя ближе к нам, смертным, и подальше от этих малоприятных существ?

Гидеон медленно выпрямился, встал и подошел к столу. Сел, с любопытством посмотрел на горячую жидкость в миске. Вдохнул насыщенный аромат.

– Суп тебя не съест, – сказал Уортон. – Скорее – ты его.

Гидеон сверкнул глазами, взял ложку, зачерпнул суп и чуть-чуть попробовал. Вытаращил глаза. Его как будто током ударило.

Джордж улыбнулся:

– И как?

– Я чувствую вкус!

– Вкус чего?

– Вкус… разного.

Гидеон замотал головой. Как им объяснить, что до этой минуты он вообще не ощущал никакого вкуса? В Саммерленде все было безвкусным. То, чем там питаются, имеет вкус праха и пожухлых листьев. Гидеон удобнее устроился за столом и быстро и решительно зачерпнул следующую ложку.

Уортон многозначительно посмотрел на Пирса.

Джейк встал из-за стола и подошел к очагу. Колыбельку предусмотрительно поставили подальше от огня. Малыш, помытый, в новых пеленках и накормленный молоком, высвободил из одеяльца кулачок и с довольным видом пускал пузыри.

Джейк присел рядом на корточки.

– Не волнуйся, – тихо, чтобы никто, кроме младенца, его не услышал, прошептал он. – Он вернется. Твой папа. Наш папа. Мы его вернем, я тебе обещаю.

Джейк прикоснулся к теплому кулачку малыша.

Брат крепко схватил его за палец.

– Ты правильно сделала, что накричала на меня тогда, – произнес Маскелайн.

Они с Ребеккой были в лаборатории.

– Что имел в виду Янус, когда сказал, что ты его учитель?

Маскелайн прикоснулся к изумрудно-зеленой сети.

– Когда-нибудь наступит день и я расскажу тебе обо всем. Обещаю. О том, как я… нашел зеркало… и о том…

– Нашел?

Ребекка подошла ближе. Высокая рыжеволосая девушка в джинсах. Такая близкая. Хотя иногда ему казалось, что с того момента, как он услышал ее плач в ночи, прошло всего несколько секунд.

– Я не думала, что ты его нашел. Считала, ты его создал.

– Бекка…

Она смотрела ему в глаза:

– Думала, что ты – Мортимер Ди и, может быть, воплощение многих людей. Полагала, что ты и зеркало вместе уже очень-очень давно.

Маскелайн приложил палец к ее губам.

– Тогда пусть это будет нашим секретом.

Они долго молчали, а потом Ребекка согласилась:

– Пусть, до поры.

Венн был один в своей башне.

Он слышал приближение весны. Слышал, как расцветает боярышник, как просыпаются пчелы, как с тихим шорохом распускаются почки на дубах, рябинах и ясенях. Чувствовал, как ветер превращается в легкий бриз. Ежи шуршали в листьях на берегу, на водной глади открыли глаза головастики, их хвостики выросли, и они уплыли в зеленую глубину озера.

Скрестив руки на груди, Венн наблюдал за тем, как выплывает Луна, как хлопают крыльями мотыльки.

Оберон чувствовал свет, и у него было такое странное ощущение, будто он только сейчас закончил откапываться из-под снежной лавины на Катра-Симбе, вырвался к ярко-синему небу и снова задышал.

Венн знал, что отошел на шаг от своей человеческой природы.

Он ждал. Наконец из темноты появился сокол.

Сокол сел на голову горгульи и пристально посмотрел на него ярко-желтым глазом с узким зрачком. Его когти крепко вцепились в камень.

Венн кивнул:

– Даже ты способна лишь задержать приход весны. Саммер, чего ты от меня хочешь? Какую цену я должен заплатить за то, что мы выжили?

Но он знал, каким будет ее ответ. Саммер взлетела высоко в фиолетовые сумерки, а он наблюдал за ее полетом. И не сопротивлялся. Его глаза стали круглыми и синими, как сапфир. У него появился клюв, как у злобного хищника. Его тело стало легким. Боль ушла.

Он взлетел над землей.

Спустя несколько секунд в комнату вошел Пирс с подносом в руках и произнес:

– Я тут подумал, вы захотите отведать супу.

Но в комнате уже никого не оказалось. Только открытое окно и пара черных перьев на подоконнике.

Пирс поставил поднос на кровать, подошел к окну и выглянул в сумерки.

Высоко над деревьями парили два сокола. Из глубины Леса доносились странные звуки музыки Ши. Пирс вспомнил, что это канун Белтейна. Первый день мая – самая магическая точка в году. В этот день на пустошах разожгут костры.

Пирс закрыл окно, повернулся и глянул на портрет Лии.

Ее бледное лицо было залито лунным светом. Она смотрела на него со стены и улыбалась.

– Ты нужна ему, – прошептал дворецкий. – Ты нужна ему, иначе он пропадет навеки.

Но портрет хранил молчание. Пирс знал, что она его не слышит.