Алая нить - [35]

– Давай я пойду, – предложил сын.

– Нет, ты оставайся. Я куплю гамбургеров. И не подходи к телефону.

– Это еще почему? – спросил он.

– Потому что я сказала!

Она поспешила из комнаты, а он сделал гримасу. Никогда он не видел свою мать в таком настроении, да еще со слезами на глазах. Он снова помянул мистера Уикхема недобрым словом и мрачно уселся в последний раз посмотреть замечательный американский телик. Раздался звонок, он отодвинул защелку и открыл дверь.

– Привет, – сказал Стивен Фалькони. – А мама дома?

– Э-э... нет. Она вышла в магазин за едой. Мы уезжаем в Англию, вот ведь незадача!

– А можно, я войду и подожду?

– Да-да, конечно, входите. Я выключу телик.

– Не обращай на меня внимания, – сказал Стивен. – Сиди и смотри... Я открою, – сказал он, когда снова раздался звонок. Он открыл Анжеле дверь и сказал: – Дайте-ка это мне. – И забрал у нее сверток. Он повернулся к мальчику: – Если ты пойдешь немного погулять, Чарли, я попробую уговорить твою маму остаться в Нью-Йорке до конца каникул. Идет?

– Нет... – начала было Анжела, но Чарли подскочил от восторга.

– Еще бы! Это было бы потрясно. Пока, мам. – И, на ходу улыбнувшись Стивену, Чарли был таков.

Взглянув на уложенные чемоданы, Фалькони сказал:

– Я угадал правильно. Я так и знал, что ты захочешь улететь сегодня. Я ведь тоже неплохо знаю тебя. Прежде чем возражать, может быть, ты выслушаешь меня?

– Ты меня не остановишь, – запротестовала она. – Я все равно уеду.

– Я знаю, – сказал он. – Да, я думал об этом, Анжела. Я думал: может быть, отвезти тебя и сына во Флориду и держать там, пока ты не передумаешь. Но с тобой этот номер не пройдет. Не смотри на меня так. Иногда я рассуждаю как настоящий сицилиец, вот и все. Но это же не всерьез. Тут Америка. Никто не позволит похитить собственных жену и сына. Присядь на минутку, а? Я буду говорить коротко, обещаю тебе.

– Хорошо, если ты обещаешь уйти до того, как он вернется.

– Обещаю, – согласился он, – раз ты этого хочешь. Но давай сначала выясним это.

– Что выясним?

– Это. – Он встал и обнял ее. Она не сопротивлялась. Он был слишком силен. Она старалась сопротивляться мысленно. Он шептал ей что-то по-итальянски, целовал ее в губы, в глаза, в шею. Как тогда, на сицилийском холме много лет назад. Те же слова, то же вспыхнувшее чувство. Потом отпустил ее и тихо сказал: – Cara mia, помнишь? Я люблю тебя. Я сказал это тогда и говорю сейчас. Ты ведь не можешь солгать мне, правда? Ты тоже меня любишь.

– Да, – в отчаянии ответила она. – Но это не имеет значения. Ты можешь затащить меня в постель, но не заставишь передумать. Просто так будет труднее нам обоим.

– А если бы не мальчик, ты бы так говорила?

– Нет, – созналась Анжела. – Не говорила бы. Я все еще люблю тебя, Стивен. Не уверена, что могла бы закрыть глаза на то, чем ты занимаешься, но я бы попробовала. А с ним – нет. Никогда.

– Слезы, – сказал он, проведя кончиком пальца по ее щеке. – А знаешь, когда я впервые увидел тебя, ты плакала. Из-за того, что умер тот парнишка, Сципио. Пора мне сделать тебя счастливой, Анжелина. Иди ко мне поближе, я тебе что-то скажу. В нашей семье основная фигура – я. У меня собираются все деньги, я принимаю стратегические решения. Тебе, конечно, все равно, но пистолета у меня нет. Вчера вечером это была безумная ложь. Я подвел кой-какие итоги. У меня есть деньги, уважение, отец гордится мной. Для множества людей я – дон Стефано. Я большая шишка. У меня телохранители, готовые умереть за меня, сотня парней, которые делают все, что я им велю. После смерти отца я стану главой. Но у меня нет семьи, нет детей, нет счастья. Я ищу утешения у шлюх. Если я все это брошу, ты готова уехать со мной и начать новую жизнь? Ты, я и сын?

– Ты не сможешь, – сказала она. – Ты не сможешь этого сделать.

– Смогу. И сделаю. Если ты обещаешь, что мы будем вместе, я начну новое дело. Законное. Не имеющее отношения к «семьям». Я уже все продумал. Мы уедем из Штатов. Будем жить в Европе. Я должен сначала поговорить с отцом, но он меня любит. Когда он узнает о Чарли, он согласится. У меня есть младший брат. Он может взять дело в свои руки. Я клянусь тебе, Анжела. Клянусь честью. Ты знаешь, что это значит для сицилийца?

– Знаю, – ответила она. – Если ты так клянешься, я знаю, что ты говоришь всерьез.

– А ты поклянешься мне? – спросил он. – Поклянешься, что мы будем вместе?

Она прижала ладонь к его щеке. Это был их прежний жест нежности.

– Если ты сделаешь это ради нас, то клянусь.

– Мы будем счастливы, – пообещал он. – Моему сыну не придется стыдиться меня. А когда-нибудь, может быть, он узнает правду. И в конце концов будет гордиться своим отцом. – Он взял ее руку и задержал в своей. – Останешься в Нью-Йорке, пока я все устрою? Это будет недолго.

– Останусь, – сказала она. – Только как же моя работа?

– Никакой работы, – отрезал он. – Отныне о вас забочусь я.

– А как же твоя жена? – спросила она.

– Она мне не жена. Брак недействителен. У нее на меня никаких прав. Я могу уйти хоть завтра. Поцелуй меня, Анжелина.

Позже, когда они сидели рядом, обнявшись, ее счастливое настроение вдруг омрачилось.

– А что у нее за семья? Она тоже из... этих?