Алая нить - [15]

– Итальянцы вообще темноволосые. – В голосе деда прозвучала легкая досада.

– Не все, – возразила Джой. – Есть и блондины. Вспомни старых мастеров, у них на картинах все светлые. Ну как, Анжела? Не слишком было трудно? Прелестный мальчуган, правда?

– Все хорошо, – ответила Анжела. – Я только устала, мама. Вот и все. Очень быстро для первого ребенка. Правда же, он хорошенький?

– Да, – согласилась мать. Она коснулась пальцем его макушки. Бедный малыш. Без отца. Все соседи говорят: какая трагедия для Анжелы вот так потерять мужа и как мужественно она держится. Но Джой не была уверена, что все думают так на самом деле. Анжела назвала себя Лоуренс, взяв фамилию дальних родственников Драммондов. Ребенка запишут под этой фамилией. Из свидетельства о рождении будет ясно, что он незаконный, но тут ничего не поделаешь. Надо спрятать бумажку подальше и никому не показывать.

– Пойдем, Джой. Ее нельзя утомлять. Ну, мы уходим, Анжела, а ты постарайся уснуть. Я скажу сиделке, чтобы пришла и взяла ребенка. Хороший парнишка. И большой какой, – снова сказал Хью.

– Мы забежим к чаю, – пообещала мать. – Во всяком случае, я, если отец будет занят. – Она наклонилась и поцеловала Анжелу в щеку.

Она осталась одна в маленькой комнате, залитой солнцем, цветы из сада стояли в вазе на подоконнике. Прекрасный солнечный день. 18 мая 1944-го. Она взглянула на ребенка, лежащего у нее на руках. Сын Стивена. Отца, который никогда его не увидит и не узнает.

Вошла сиделка и заговорила:

– Миссис Лоуренс. Это что – плакать? Ну-ну, при таких-то легких родах и таком замечательном мальчишке. Давайте я возьму его. Вы поспите, а к чаю я его принесу.

Через девятнадцать дней, шестого июня, началось вторжение в Европу. Немцы отступали, войне был виден конец. Ребенка окрестили в приходской церкви, назвали Чарльз Стивен Хью. После этого в доме был праздник, очень хороший праздник, Драммонды остались довольны. Особенно им понравилось, что Джим Халберт уделял столько внимания Анжеле. Он хороший человек, хоть и староват для военной службы, но крепкий как скала. Они ничего не сказали, но у обоих забрезжила надежда. Если бы что-то вышло, это разрешило бы все трудности.

* * *

Именно 18 мая 1950 года Стивен Фалькони женился. В этот день его сыну Чарли как раз исполнилось шесть лет. В трех тысячах миль от детского праздника в Англии Стивен повез молодую жену в свадебное путешествие, и в тот безумный миг, когда он лишил ее девственности, когда захлебывался словами и стонами страсти, у него вырвалось имя другой женщины.

Они поженились в Палм-Бич. Вначале прошла полная свадебная служба в церкви Святой Маргариты, а потом колоссальный прием в доме его дяди. Невеста была очень красива; черноволосая, со сверкающими как антрацит глазами, она выглядела роскошно. Клара Фабрицци, единственная дочь Альдо Фабрицци, который контролировал магазины одежды в Ист-Сайде и недавно приобрел несколько гостиниц на побережье Флориды. Это был династический брак: Фабрицци породнились с Фалькони. Оба семейства торжествовали: за этим неизбежно последуют и другие союзы. Клара была наследницей и считалась лакомым куском даже для человека столь высокого положения, как Стивен Фалькони.

Открывая танцы в тот вечер, молодые выглядели великолепно. Он высокого роста и чем-то отличился на войне, хотя никто не знал, за какие именно подвиги он получил крест боевой доблести. Разве что за сделанное для «семей» на Сицилии и в окрестностях Неаполя. В Штатах Стивен быстро восстановил прежние деловые отношения, и в скором времени деньги наполнили сундуки и потекли через Атлантику в Швейцарию.

Платье Клары стоило целого состояния, еще одно состояние в виде брильянтов украшало ее шею. Ей был двадцать один год, девственность ее гарантировали родственники, и она была страстно влюблена в человека, за которого ее хотели выдать замуж. Мужчины обменивались грубоватыми шутками по поводу брачной ночи, а женщины, многие из которых уже давно ни от чего не краснели, строили предположения, каково это – оказаться в постели с Фалькони. Ни одна из них не могла этого знать, потому что, вернувшись с войны, он и не смотрел на женщин своего круга.

Была музыка, танцы, многие мужчины напились, другие, собравшись небольшими группами, говорили о делах. Было жарко, солнечно, как на старой родине, и голубые волны океана набегали на берег.

Специальные поставщики привезли из Нью-Йорка лучшие итальянские блюда, тончайшие итальянские вина и французское шампанское. Две комнаты особняка отвели под выставку свадебных подарков. Альдо Фабрицци преподнес зятю «кадиллак» стального цвета с пуленепробиваемыми стеклами и бронированными пластинами вокруг ходовых частей. Украшенный белыми лентами автомобиль ждал молодых у дверей.

Оба отца сидели рядом, глядя, как их дети кружатся на открытом воздухе, в первых рядах танцующих, под звуки оркестра, играющего свадебный вальс. Фабрицци был маленького роста, коренаст; в молодости он занимался боксом, и походка его до сих пор сохраняла пружинистость, как у человека, привыкшего двигаться по рингу.

– Хороши, – сказал он Луке Фалькони. – Ваш мальчик и моя девчушка. У них будут красивые дети.