Аландские каникулы - [4]

— Вчера я был на планктонной станции и слышал, как Лотар, ну, знаешь, рыженький такой, который здорово снимает фильмы под водой…

— Знаю, знаю.

— Он говорит Маврикию: как бы меченых рыб не перебили. А Маврикий отвечает: если и зацепит парочку, не страшно, можно сделать для него исключение… Для тебя, значит.

— Все-то ты слышишь… — Новиков был неприятно удивлен. — Странные люди, почему сразу мне не сказали?

Витька пожал плечами. Видя, что отец принялся стягивать гидрокостюм, спросил:

— Не пойдешь купаться?

— Расхотелось что-то. Лучше почитаю.

Витька помолчал, морща лоб в раздумье, а потом сказал:

— Я бы ни за что не делал исключений.

— Правильно, — одобрил Новиков. Ему пришла в голову мысль, что не так-то просто живется Витьке, не так-то просто…

Пассажирский реаплан опустился на воздушную подушку. Распахнулась дверь, выпустив желтый язык эскалатора. Поплыли вниз пассажиры.

Семейство Новиковых хорошо подготовилось к встрече. Марта прижимала к груди охапку роскошных гладиолусов. Витька и Новиков держали весла, к которым было прикреплено полотнище с надписью: «Мы рады видеть Инну — светило медицины».

Инна Храмцова появилась на эскалаторе — тоненькая, белолицая, причесанная по последней моде «ласточкин хвост», — из-под ладони посмотрела на встречающих, прыснула.

У Новикова вдруг вытянулось лицо. Недоуменно моргая, он уставился на сухопарого мужчину, шагнувшего вслед за Инной на ленту эскалатора.

— Матерь божья, шемахинская обсерватория! — воскликнул Новиков. — Стреловидная дистрибуляция, защита Нимцовича!..

Марта бурно обнималась с Инной, они тараторили одновременно и даже, кажется, плакали, а Илья Буров ухмылялся как ни в чем не бывало, растянув тонкие губы и широко расставив голенастые ноги, обтянутые модными штанами из многоцветной пленки. Новиков стиснул его в объятии, похлопал по спине.

— Ты стал похож на поджарого кота, — сказал Новиков. — На такого, знаешь, хитрющего и многоопытного… Инка, здравствуй! Фу ты, вся в слезах… Как тебе удалось заполучить этого…

— Сам заявился! — Инна смеялась и вытирала слезы. — Вдруг пришел и преспокойно так говорит: «Давай начнем с нуля»… Ой, ребята, до чего я рада!.. — Она опять кинулась Марте на шею.

— А это Витька? — спросил Буров. — Приятно видеть в этом изысканном обществе хоть одного нормального гражданина. Здравствуй, Виктор. Последний раз я видел тебя в колыбели, поэтому разреши представиться…

— А я догадался, — сказал Витька, подняв брови. — Вы — Илья Буров.

Спустя полчаса они шли на яхте по извилистым шхерным проходам. День был пасмурный, но тихий, временами принимался накрапывать дождь. В серой дымке плавали дальние острова.

— Здесь, как я посмотрю, погода не регулируется, — заметил Буров.

— Нет, — сказала Марта. — На Аландах все сохраняется в первозданном виде.

— Упоительные места, — вздохнула Инна, восторженно глядя по сторонам. — Как здесь дышится!

— А знаете, — сказал Витька, обращаясь к Бурову, — мы нашли затонувший корабль. Он весь в иле, а пушка торчит. Я вначале думал, это труба, а Маврикий говорит — пушка. Настоящая пушка, из которой стреляли.

— Это здорово, — рассеянно отозвался Буров.

Новиков сделал неосторожное движение ластами, и верхний слой ила пришел в движение. Вода замутилась.

— Эх вы, — раздался голос Маврикия в шлемофоне. — Теперь жди, пока осядет.

— А может, не надо ждать? — отозвался Буров. — Посмотрели, убедились, что в самом деле затонувший корабль, ну и ладно.

— Как же так, — запротестовал Витька. — Хотели ведь посмотреть, можно ли его поднять…

— Ты где, Витька? — спросил Новиков. — Не вижу тебя. Поднимись выше.

— Да здесь я, — Витька выплыл из мути. — Сами ведь говорили, что надо…

— Держись ближе ко мне. Ты же видишь, что ничего не видно.

— Прекрасно сказано, — одобрил Буров. — Поплыли, ребята, обратно. Под водой хорошо, а на воде лучше.

— Поплыли, — сказал Маврикий. — Оседать будет долго, несколько часов. Свяжусь с Таллином, там, в Эпрабалте, есть судно специальное, вызову его сюда.

— Что такое Эпрабалт? — спросил Витька.

— Экспедиция подводных работ на Балтийском море… По-моему, корпус более или менее уцелел, можно будет поднять корабль.

— Поднять, конечно, можно, — сказал Буров, энергично работая руками и ногами, — Только для чего?

Никто ему не ответил.

Действительно, для чего? — думал Новиков часом позже, развалясь на мягком губчатом матраце.

Сверху, оттуда, где за нагромождением скал стояли палатки, — теперь их было две на острове, — доносились женские голоса.

Никак не наговорятся… Новиков перевернулся на живот, положил голову на сгиб локтя, слегка облепленный песком, и закрыл глаза. «Что со мной делается? — подумал он. — Я превратился в ленивое бездумное животное. Мне бы только лежать на песке… Только бы смотреть, как покачиваются на ветру ветки сосен. И ничего мне не хочется. Пожалуй, я бы с удовольствием поохотился, погонялся за какой-нибудь шустрой треской, — но после того разговора с Витькой… Вот не думал, что будут сложности в наших отношениях. Относил его суховатость за счет возраста… или независимости характера… а тут, оказывается, другое…»

— Алеша! — услышал он голос Марты. — Алешенька, тебя вызывает Резницкий.