Акука - [13]
Подрастет Антон Антоныч тогда и спросим, про что пел-верещал песенку «Кай-кай».
Макушка лета
Пришел июль. Середина лета. Дни короче и короче, но сперва не замечаешь.
Солнце высоко. Смотреть на него нет сил. Заслонишь глаза ладонью — ладонь и пальцы просвечивает рубиновый свет. И уводишь взгляд по косому лучу к земле.
Июль называют месяц-прибериха. Теперь на дворе да в избе пусто, а на поле густо.
Проверяет хозяин посевы, но радоваться никогда не спешит. Помнит:
взошли хлеба — не дивись,
налились хлеба — не хвались,
хлеб на току — про урожай толкуй.
Серьёзные слова, обязательные, справедливые.
Правда, сладкоежка-июль богат лесными ягодами.
Высоко, опрятно сложено жаркое сено: крестьянин июлю памятник поставил. В душистые стога прячет крестьянин лето.
«Щука ныряет, весь лес валяет, горы подымает?» — про косу, про сенокос загадка сложена.
А сенцо наше на любой вкус, «сенцо — что твой чаёк»! Есть и заливное, и пойменное, и боровое, и чисто луговое. Это всё злачное сено.
Косят и на болотах. Здесь берут сено «листовняк». Оно ботвистое, широколистое. Листовняк похуже злачного…
В разогретых травах перекатывается жаркий стрёкот кузнечиков. Самый знаменитый звук в июльском хоре! К ясное погоде песня кузнечиков звенит, не остывает до глубокой ночи.
До позднего вечера носятся-свистят ласточки и бегают по дорожкам лесные трясогузки.
Песни июля далеко разносятся в закатном воздухе, особенно над рекой и озером. Слышу — косарь на лугу прибрежном: «Жих-дёр-р, жих-дёр-р!» Видно, Михал решил покосить по вечерней росе. Роса косу точит: «На травах роса — легче ходит коса».
— Пойдем Михала поглядим?
— Аг-га! — соглашается мальчишка.
Перешли мостик через Лакаю. Косаря не видно, а коса совсем рядом ходит.
«Жих-дёр-р, жих-дёр-р! — хрустит срезаемая под корень трава.
Поднимаемся повыше, к лесу — никого, и звук отдаляется. Мы — назад, прямо лугом идём на звук. «Жих-дёр-р, жих-дёр-р!» — приближается.
А где же косарь?
Скрытый осокой у кромки берега бежит коростель и скрипит в свое удовольствие:
«Жих-дёр-р, жих-дёр-р!»
Нет здесь никакого косаря. Это коростель-дергач так кричит. Пошутить над нами надумал.
Антон Антоныч и заметить птицу не успел. Убежал косарь луговой. Здорово бегает, летает хуже.
— Пошли домой, бабушке расскажем.
— Аг-га!
Пудик
На хуторе появился серый котёнок с белым крестом на животе. Я привёз его из Вильнюса. Ездил за книжками для Антон Антоныча, а Лиля, соседская внучка передала со мной котёнка для стариков.
Назвали котёнка Пудиком. Не потому, что легче пуда, а просто так: «хорошо там и тут, где по имени зовут».
Ни Жука, ни Антон Антоныча, ни Лайки котёнок не боится с первого дня. Держится как равный. Да и не догнать им никогда Пудика.
Любимое занятие котёнка — трясти яблони. Доберётся по стволу до самых тонких — концевых ветвей, шмякнет лапочкой по яблочку — собьёт. Собьёт и проводит вниз озорным взглядом. Шмякнёт — собьёт — проводит, шмякнёт — собьёт — проводит… Весёлый зверь — весёлое дело!
«Тук, тук-тук-тук» — глухо бьют яблоки в землю. Хвост Пудика торжественно вздрагивает. Котёнок раскачивается на ветке, наполовину срывается. Поболтается-поболтается в воздухе, как десантник на турнике, и снова забрасывает себя на ветку. Совсем не страшно!
Хвост гордо дёргается, зрачки светятся, яблоки падают, падают, падают… «Вас много, я — один!» — думает озорной Пудик про яблоки и про себя, и хвост снова мелко-мелко вздрагивает.
Может он смеётся хвостом?
Из-за котёнка Антон Антоныч выучил новое слово!
— Уди, — говорит мальчишка Пудику. Спокойно говорит, даже ласково.
— Уйди! — часто слышит мальчишка на хуторе. Так взрослые сердито отгоняют котёнка, собаку, петуха, поросят, детей.
Антон Антонычу сердиться на зверей не за что, а словечко удачное упускать не хочется.
«Уди!» — слово грубоватое, но у мальчишки звучит приятно.
Первый бедовый
Каждый день смотрим с Антон Антонычем на ласточкино гнездо. Растут птенцы над моим окном. Выше и выше над краешком открытого сверху гнезда четыре аккуратные головки.
А родителям-ласточкам сидеть некогда, все кормят, кормят детишек.
Ближе к ночи полетел вдруг над хутором беспокойный ласточкин свист. Захлебывается свист, сбивается, в треск превращается.
Над землёю носятся ласточки-родители. Оказывается, детёныш выпал из гнезда и неуклюже шлепнулся на крышку улья под яблоней.
— Как же это, как же это? Арр-арр! — спрашивают друг друга ласточки.
Как? А так: взобрался Первый, и Самый Бедовый, детёныш на край гнезда. Взобрался и впервые почувствовал: нет мягких стенок, нет братьев-сестричек впритирку к его крылышкам. Свобода!
Покрутил чёрной головой, осмотрелся. Осмотрелся да и встряхнулся свободно. А пёрышки молодые, целые да упругие, взяли и расправились!
Нахохлился, заважничал Первый и Самый Бедовый. Ещё свободнее, веселее встряхнулся и закачался на спичечных лапках. Покачался-покачался на краешке и свалился, сорвался с гнезда.
Падает, а крылышки сами трепещут и несут куда-то малыша. На глаза улей попался. Бочком, бочком Первый Бедовый и допорхал до улья на неумелых крылышках.
Сидит с открытым клювом, дрожит. Родители носятся над первым слётком и кормят, кормят Первого Бедового. Про других птенцов забыли. А те слышат знакомые голоса, ничего не понимают и орут в три горла — есть просят.
Роман повествует о молодом капитане космического корабля, посланного в глубинные просторы космоса с одной единственной целью — установить местоположение пропавшего адмирала космического флота Межгалактического Альянса людей — организации межпланетарного масштаба, объединяющей под своим знаменем всех представителей человеческой расы в космосе. Действие разворачивается в далеком будущем — 2509 земной календарный год.
Астролог Аглая встречает в парке Николая Кулагина, чтобы осуществить план, который задумала более тридцати лет назад. Николай попадает под влияние Аглаи и ей остаётся только использовать против него свои знания, но ей мешает неизвестный шантажист, у которого собственные планы на Николая. Алиса встречает мужчину своей мечты Сергея, но вопреки всем «знакам», собственными стараниями, они навсегда остаются зафиксированными в стадии перехода зарождающихся отношений на следующий уровень.
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…