Активная депрессия. Исцеление эгоизмом - [40]

”, но когда он “стал навязывать маленькой свои принципы”, она, забрав дочь, “чтобы ее спасти”, ушла от мужа. Дальше “жила только для дочери”. “Это были счастливые годы! Их омрачало только то, что дочь росла “слишком впечатлительной, болезненной и какой-то безвольной”. “Ей так легко можно было что-то внушить”. “Этим и воспользовался этот мальчишка”.

Когда дочь вышла в 18 лет замуж, мать “очень переживала, но старалась ее во всем поддержать”. Жила дочь с мужем у нее. “И все-таки девочка, не посоветовавшись (с ней), забеременела”. Муж дочери стал “колоться”, нигде не работал, “деньги у меня воровал”. Беременность протекала трудно. Роды с осложнениями. Внучка родилась с “обвитием пуповины, долго не дышала, ножка изуродована перетяжкой”. “Из-за родовой травмы по недосмотру врачей” от стает в развитии.

Дочь “естественно, всего этого не выдержала”. Впала в депрессию[128]. Пыталась покончить с собой. Но “мы ее спасли”. Муж дежурит. “Он же - ее отец, я не хочу его лишить права помогать дочери! Правда, и теперь он пытается ее подавлять!” Он - теперь на пенсии. “Мы стали жить отдельно. Дочь с зятем - отдельно”. Вместе с мужем нянчат внучку. Пролечили зятя” в программе “12 шагов”. Тот “наконец спохватился, уверяет, что взялся за ум”. Дочь лечится в психиатрическом диспансере.

Психиатр рекомендовал матери “посоветоваться с психотерапевтом”, как правильно вести себя с дочерью. “Психиатр сказала, что мне надо пойти к вам, чтобы научиться лучше понимать мою дочь”, “Я готова. Мне это необходимо!”

Она пришла ко мне “только ради дочери!”[129] . “Разве до себя тут!”

Если б вы знали, как это тяжело матери! Я ей все силы отдала... - Она махнула на меня рукой и расплакалась в заранее приготовленный платок...

Оказывается, что отдавать себе отчет в реальном положении дел для того, кто многие годы жил беспечно или по готовому сценарию и так от реальности бежал, кто нагромоздил за это время массу нерешенных, а часто уже и неразрешимых проблем - страшно.

Кажется бесполезным бередить старое, возвращаться к тому, чему прежде не придал значения... на что не обратил внимания... от чего когда-то отмахнулся либо “по складу характера”, либо потому, что это “обожгло предчувствием тревоги и боли”, задело самолюбие... а может быть, просто казалось проявлением малодушия, слабости, непозволительного эгоизма[130]... Мало ли почему мы отмахиваемся от себя, от другого!.. Отмахиваемся от своих и чужих “непрестижных!” проблем... грозящих возвращением к не пережитой прежде до конца боли!

Кажется, что боль будет бесполезна я невыносима.

Только человек, имеющий опыт, что на ошибках учатся -только реалистичный, зрелый человек, которому не на кого надеяться, кроме себя, некому поплакать, готов вытерпеть такую предчувствуемую боль, заслоняющую реальность неосознанным страхом[131]. А таким открытым опыту человеком только тот становится, кому выйти из “безвыходного” положения надо позарез, как воздуха!

Только тот, для кого нет иного выхода, вникает и решает “неразрешимые” проблемы.

Многие же люди (надеющиеся подспудно не на себя), когда боль невыносима, видят, как подросток 11-12 лет, мужество в том, чтобы не обращать на боль внимания[132]. Стараются не замечать ее, “выкинуть из головы”, забыть.

Не дай бог, чтобы нам это удалось!

В действительности реалистичный, зрелый человек всегда живет внутри своей боли и своих проблем. Ни их, ни связанной с ними тоски и тревоги он не нагромождает, не откладывает на завтра. Сегодняшнее решает и переболевает сегодня. Это его и спасает - кроме того, что он и в своей тоске[133]и в решении своих проблем натренирован, ему еще и справляться завтра придется только с завтрашним. Остальное уже прожито. Проехали!

Тому же, кто избегает тревог, приходится справляться со всем, что на него однажды навалится, что, “не беря в голову”, накопил он за долгие годы.

Мне кажется, что причина твоих бед и бед многих, так же ведущих себя людей, как и причина кризиса, который переживают сейчас все, вся наша Родина, - в том, что мы долгие годы учились не обращать на боль внимания. Верить, что у нас “все хорошо”, когда у нас очень многое совсем даже плохо.

Мы не допускаем мысли, что что-то у нас не в порядке.

Для сохранения удовлетворительной самооценки[134] и, чаще не заметив того, мы поставили неразрешимую задачу: быть идеальными или не быть.

“Все - или ничего”! Причем - сразу, теперь и без всякого обучения. Обнаружить любой недостаток означало бы, что мы потерпели крах (“не быть!”), то есть что у нас “все плохо!”[135].

Ведь женщина, которая пришла, “чтобы научиться понимать дочь”, сама - издергана предельно и от своего отчаянья отвлекается только хлопотами о дочери, лечением зятя, конфликтом с мужем. У нее всегда - “все в порядке”.

Ведь очевидно, что она повторяет всю жизнь одну и ту же ошибку, которую унаследовала от матери. Ошибку традиционную и потому частую[136].

Вслед за матерью, знающей только “одаривать”, не умеющей благодарно брать, не умеющей пи в ком нуждаться, следом за матерью, которая своей невовлеченностью (неучастием) поддерживает пьянство мужа, она проигнорировала отца. Сбежала от него “в город”, не познакомившись с его мотивами (тем, что движет его переживание и поведение). Не зная своего первого мужчину - отца, она в детстве ничего нужного для жизни не узнала о мужчинах. Сохранила на всю жизнь двойственное отношение к ним.