Актеры - [11]
Первым приехал в Чернигов Петербургский театр П. П. Гайдебурова. Состав этой труппы небольшой, большинство молодежь, кроме П. П. Гайдебурова и Скарской.
Это был театр большой культуры. Актеры — фанатично преданные своему делу люди. Костюмы, декорации, все аксессуары были чрезвычайно художественно и тщательно выполнены, часто даже до натурализма, но с большой любовью. Спектакли шли без суфлера. (Это было впервые осуществлено в МХАТе). После второго звонка зрительный зал закрывался, а запоздавшую публику уже не впускали. Тогда такие новшества вызывали удивление.
В Чернигове никогда не начинали спектакль, пока со своей свитой не приедет губернатор… и вдруг такое святотатство, с точки зрения знатных перворядников — обывателей меценатов!
Это был театр свободомыслящий. Спектакли там были хорошие и имели успех у рабочей и студенческой молодежи. Шли у них такие пьесы, как «У моря», «Ученик дьявола», «Нора», «Потонувший колокол» и др.
Вторым гастролером явился Мамонт Дальский. Его репертуар: «Кин — гений и беспутство», «Отелло», «Гамлет», «Отец», «Макбет». Публика валом валит, но первый спектакль отменяют: Мамонт Дальский играет в клубе в карты. Игра идет крупная. Администратор, дрожа от боязни получить пощечину, докладывает ему, что пора начинать спектакль, публика неистовствует, полон театр… «Пошел вон, болван!» — кричит гастролер своему администратору и швыряет ему вслед недопитую бутылку шампанского. Администратор вылетает пулей, зная сильные кулаки Дальского, не раз испытав их на себе. Он не рискует больше просить своего разгневанного «Мамонта». И первый спектакль отменяют при полном сборе. Так иногда длилось несколько дней, спектакли отменялись, пока Мамонт Дальский не проиграется до нитки или всех не обыграет. Это был огромного таланта актер-жуир, прожигатель жизни, красавец, ничего и никого не признававший, кроме себя. Захочет — играет так, что публика сходит с ума, а не захочет — пробормочет весь спектакль и бросится в омут разгула и безобразий. Актеры, которые с ним ездили, боялись его, как огня: он в гневе не раз избивал того или другого.
М. В. Дальский.
Состав его труппы был ужасно убог и низок. Его актеры на сцене часто несли такую ересь, что слушать было невозможно, а Дальскому было все равно. А что это были за декорации, костюмы — страшно смотреть!
В Харькове с Дальским произошел курьезный случай. Не хватало актера на маленькую роль в пьесе «Уриэль Акоста». Уговорили театрального библиотекаря — старого, гнусавого человека — сыграть роль и выручить спектакль. Его кое-как одели и выпустили в его собственной бороде на сцену. Ему надо было отдать Уриэлю Акосте (Дальскому) письмо и сказать при этом: «Письмо Акосте». Библиотекарь, выйдя на сцену, что-то прогнусавил, Дальский грозно спросил:
— Что такое?
Старик гнусаво повторил свои слова.
— Не слышу, — грозным голосом сказал Дальский.
— А ну вас к черту! — неожиданно крикнул библиотекарь. — Я вам не актер. Я — библиотекарь. — Бросил письмо на пол и ушел.
— Негодяй, — проревел Дальский, — одного слова сказать не смог! — и, подняв письмо, как ни в чем не бывало, продолжал сцену.
Бывали случаи, что, ударив какого-нибудь актера, Дальский получал от него сдачу… (Я был у него статистом: изображал солдат, стариков и нищих, и часто мне приходилось наблюдать дикие выходки гастролера).
Погиб этот незаурядный актер в первые годы Советской власти. Он попал под трамвай.
Потом на гастроли в наш город приехал П. Н. Орленев — актер большого дарования и обаяния. Это он создал новое амплуа в театре — любовник-неврастеник. Он в Петербурге так сыграл царя Федора Иоанновича, что весь Петербург был в восторге, и после него все русские актеры и театры стали играть Федора, подражая ему. И потому, что П. Н. Орленев носил башмаки на очень высоких каблуках и еще внутрь башмаков вкладывал «коски», чтобы быть повыше ростом, все любовники-неврастеники стали копировать и подражать П. Н. Орленеву и в этом. Орленев почти всегда хрипел немного, старались хрипеть и его подражатели. Он был особенной тональности и неповторимого дарования актер.
Все актеры его труппы во главе с самим П. Н. Орленевым были одеты в матросские блузы, береты и длинные плащи и, приехав в город, резко выделялись своими костюмами.
Орленевский состав труппы был крепко спаян творческой дружбой.
Орленева театральный народ любил. Молодым актерам у него было чему поучиться. П. Н. Орленев — изумительной души человек, романтик, бескорыстно служивший искусству. Он тратил свою жизнь и свой талант щедро, огромными горстями, не жалея себя и не рассчитывая своих сил.
Несколько раз я встречался с П. Н. Орленевым и всегда уносил от наших встреч теплое, сердечное чувство о нем как о человеке, актере и оригинальном художнике.
Его, как и многих больших актеров того времени, губила водка, богема, слишком тяжелая была тогда жизнь в царской России. Казалось, все пути к светлой жизни были закрыты. Пути к революции, пути к свободе Орленев не нашел и поэтому сжег свою жизнь…
Орленев со своим составом гастролировал в Германии, Норвегии, Австрии и Америке. В его репертуар входили: «Царь Федор Иоаннович», «Привидение», «Бранд», «Горе и злосчастие», «Преступление и наказание», «Евреи».
