Аконит 2019. Цикл 2, Оборот 1 - [28]
Вокруг этого комплекса причудливых зданий был лишь оголённый участок земли, лишённый клумб и тропинок. Дорога, ведущая к лагерю, оканчивалась прямо у «дома-на-колоннах».
Над нашими головами нависало серо-белое небо, всегда.
Менялось время, дул ветер. Всех детей в лагере чему-то обучали, предметов было немного, и каждый день был похож на предыдущий, менялся лишь излагаемый на уроках материал. Складывалось впечатление, что из нашего сознания делают единую машину — безвольную, тупую. До сих пор мне вспоминается непонятное оцепенение в сознании, Не помню точно, сколько мы пробыли в лагере, да и от тех уроков в голове мало что осталось. Всё казалось одним из тех снов, которые стираются из памяти после пробуждения. Единственным изменчивым в этом лагере на тихом берегу была постоянная суета, нараставшая день за днём. Причины её не были известны. В то время, пока наши детские организмы медленно росли, в глазах взрослых зрели испуг и паника.
В одно утро, проснувшись, мы заметили, что небо над нами заплывало серыми пасмурными облаками, гонимыми сильным ветром, пронизавшим насквозь стены и тела. Наши учителя, воспитатели и даже охранники спешно собирали вещи, суетились, словно боясь не успеть до начала чего-то. Мы не могли взять в толк, что происходит вокруг. На нас никто не обращал внимания, не отвечал на наши вопросы — и мы не могли понять, намеренно или нет они себя так ведут. Ветер всё усиливался, тучи наливались чернотой, и вскоре над нами навис такой глухой и непроглядный занавес, что сам мир потемнел так, словно наступила ночь.
Поняв, что наши жизни теперь в наших руках, я решила действовать незамедлительно. Но с чего начать, что делать, если все молчат о том, какая беда приближается к нам? Повозки одного за другим подхватывали напуганных людей и уносили прочь. Последняя из них подъехала к третьей комнате «дома-на-колоннах», и я поспешила туда. В комнате царил хаос, кучи вещей, перемежённые обломками мебели и битым стеклом, валялись на полу, на кровати, что-то даже свисало с картины. Среди этого беспорядка стояла испуганная женщина. Я вспомнила её — она была одним из преподавателей, лёгкой и добродушной женщиной, так отличавшейся от своих безразличных и чёрствых коллег. Предмет свой она не любила, и была рада лишний раз прогулять занятие. Немолодая, подсвежённая макияжем, она нарядилась в дорогое болотно-зелёное платье с коричнево-чёрными узорными цветами, на которые ниспадали золотисто-белые волнистые волосы. В дальнем углу стоял её белокурый сын с большими выпученными серыми глазами, одетый в бурый костюм. Похоже, они торопились покинуть лагерь, и, мягко говоря, были не рады моему внезапному появлению. Я буквально вцепилась в женщину, требуя, чтобы она рассказала мне всё, что знает. Немного помолчав, она, наконец, поведала мне то, что до этого нам не раз рассказывали на уроках истории, то, что все считали вымыслом, во что никто раньше не верил:
— Мы живём на гигантских часах, замерших сотни лет назад. Циферблат порос травой, и время остановилось, всецело отдав себя людям. Пока мы были здесь, на тихом берегу, мы прожили полтора века. В мире очень мало мест, подобных этому, и нам очень повезло, что мы живём рядом с одним из них — ведь это один из редких способов продлить себе жизнь. Но сейчас, по неведомым причинам, часы вновь заработали, около трёх часов назад. И никто не знает, как их остановить и стоит ли это делать. Вслед за стрелкой, ветер меняет своё направление и с каждым часом становится всё сильнее. Но когда часы вновь пошли, здесь время догонит столько, на сколько отстало. И тогда мы погибнем. Если мы хотим уцелеть, нам нужно скорее бежать отсюда, бежать домой…
Выслушав её, я ринулась к своим товарищам, пытаясь отогнать от себя худшие предположения. Снаружи нарастал хаос. Все взрослые покинули лагерь, не оставив нам ни одной повозки. Возле красного кирпичного здания толпились люди, половину из которых я не могла узнать. Как оказалось, мы не единственные, кто попал на тихий берег, неподалёку от нас был другой лагерь, в котором находились ребята постарше. Они уже успели со всем разобраться и пришли к нам на помощь. Среди них была и моя старая знакомая Алёна, девушка буйного нрава, постоянно одевавшаяся в тёмную одежду и имевшая прямые и тонкие рыжие волосы. Мы улыбнулись друг другу, затем она указала на второй этаж здания. Там горел свет, стёкла в окнах были выбиты, и из их пустых проёмов раздавались сдавленные крики, стуки, глухие хлопки. Вскоре они стихли, и мы с Алёной проникли внутрь, чтобы посмотреть, что там происходит.
На этаже не оказалось ничего, что бы указывало на произошедшие недавно события. Лишь запустение и груды хлама и сломанной мебели. Мы расположились у окна, и я изложила Алёне всё, что знала сама. Вместе мы начали разрабатывать план по спасению.
Неожиданно здание заскрипело, пошатнулось, и эго означало лишь одно — ветер вновь поменял направление и усилился. Мы спешно выбежали из здания и отвели толпу подальше, чтобы, в случае чего, никто не пострадал от его обрушения.
Времени, отпущенного нам, о став ал ось всё меньше. Стало ясно — если мы промедлим ещё какое-то время, вернуться домой и спастись мы уже не сможем. Тогда Алёна при звала всех к тишине и, когда толпа замолчала, и десятки глаз вопросительно уставились на нас, я взяла слово.
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.
«Этопять», как пишут в Интернете. Это юбилейная пятая ежегодная антология лучших новых рассказов в жанре хоррора, мистики и триллера. Книга, пропустить которую вы не имеете права. Это девятнадцать – «волшебное» число Стивена Кинга – девятнадцать историй, от которых мурашки бегут по коже. Это сто – сто процентов ужасов и кошмаров прошлого, настоящего, будущего, среди которых наверняка есть и ваш персональный кошмар. Это три. И это тысячи. Три слова – Самая Страшная Книга, – которые стали паролем доступа в мир сверхъестественного для тысяч и тысяч читателей. Мы вновь открываем портал в темное измерение.
Черт знает, сколько у черта пальцев. Может, десять, а может – все пятнадцать. Но еще больше у черта масок, и он меняет их постоянно, являясь смертным в самых диковинных обличьях, иногда обманчиво-прекрасных, иногда – чудовищных. В этой книге собраны повесть и чертова дюжина рассказов, в которых нечистая сила предстает во всем своем жутком, леденящем кровь многообразии. Не сопротивляйтесь. Позвольте «Чертовым пальцам» перенести вас в мир, где ничто не является тем, чем кажется.
Этот мир причудлив и эклектичен, но вместе с тем хорошо узнаваем. Это мир волшебных сказок, где эльф Финголфин действует рука об руку с пьяницей-сапожником Толяном, а ведьмы, ругаясь, вспоминают мирового змея Ёрмунганда. Отношения между людьми и эльфами в Мандре заходят в тупик. Судьба этого необычного и яркого мира зависит от того, смогут ли договориться между собой боги Детей Старшей Расы и людей – Эльф и Нава. Ради этого они спускаются на землю в облике Верховного мага Фейре Шенвэля и боевой мандреченской ведьмы Карины...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор сам по себе писатель/афорист и в книге лишь малая толика его высказываний.«Своя тупость отличается от чужой тем, что ты её не замечаешь» (с).
В преисподнюю прибыла инспекция. Загадочный седовласый господин критически осматривает круги ада, беседует с насельниками и смущает местных бюрократов: кто он — архангел, сам Господь или живой человек?На обложке: рисунок Leo & Diane Dillon.
Множество людей по всему свету верит в Удачу. И в этом нет ничего плохого, а вот когда эта капризная богиня не верит в тебя - тогда все действительно скверно. Рид не раз проверил это на своей шкуре, ведь Счастливчиком его прозвали вовсе не за небывалое везение, а наоборот, за его полное отсутствие. Вот такая вот злая ирония. И все бы ничего, не повстречай Счастливчик странного паренька. Бывалый наемник сразу же почувствовал неладное, но сладостный звон монет быстро развеял все его тревоги. Увы, тогда Счастливчик Рид еще не знал, в какие неприятности он вляпался.
Что-то мерзкое и ужасное скрывается в недрах таежной земли. Беспощадный монстр ждет своего часа.
Интернет-легенда о хаски с чудовищной улыбкой может напугать разве что впечатлительного подростка, но хаски найдет средства и против невозмутимого охранника богатой дачи…
Весь вечер Лебедяна с Любомиром, сплетя перста, водили хороводы, пели песни и плясали в общей толчее молодежи. Глаза девицы сверкали все ярче и ярче, особенно после того, как Любомир поднес ей пряный сбитень. Пили его из общего глиняного кувшина и впрогоряч. Крепкий, пьянящий напиток разгонял кровь и румянил щеки, подхлестывая безудержное веселье и пробуждая силы для главного таинства этой ночи. Схватившись за руки крепче прежнего, молодые прыгали через костер, следя за тем, как беснуются сполохи смага, летя вослед.
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.