Академик корабельной науки - [29]

Японцы предложили миноносцу сдаться. Но в ответ на это с русского корабля полетели снаряды. Это стреляли из единственного уцелевшего орудия оставшиеся в живых моряки из команды «Страшного». Через несколько минут «Страшный» пошел ко дну.

Узнав, что «Страшный» не вернулся из разведки, Макаров послал ему на выручку крейсер «Баян». Когда «Баян» подошел к месту боя, он увидел лишь плавающие на воде обломки миноносца и несколько цеплявшихся за них человек, да невдалеке уходящие корабли противника. «Баян» подобрал людей и направился в Порт-Артур.

Когда Макарову стало известно, что недалеко в море хозяйничает японская эскадра, он решил дать бой противнику.

Один за другим русские корабли выходили из гавани. Они выстраивались в колонну. Впереди всех шел флагманский броненосец «Петропавловск». Коренастая, богатырского сложения фигура Макарова с седой, развевающейся по ветру бородой виднелась на мостике.

Развив большую скорость, русские корабли пошли на сближение с противником. Но японские крейсеры уклонились от боя и стали уходить. Русская эскадра пустилась вдогонку. В это время на горизонте показались еще вражеские корабли. Теперь силы противника втрое превосходили силы русской эскадры. Макаров решил дать бой под прикрытием береговых батарей. Он повернул к Порт-Артуру.

Корабли были уже недалеко от гавани. Как вдруг раздался страшный взрыв и все увидели над «Петропавловском» столб огня и дыма. Броненосец стал быстро крениться набок, перевернулся и затонул. Все произошло за полторы минуты. Когда к месту катастрофы подошли другие корабли, они увидели лишь плавающие вокруг обломки и цеплявшихся за них окоченелых людей. Из семисот тридцати человек, находившихся на «Петропавловске», удалось спасти восемьдесят. Макарова среди них не было.

С быстротой молнии ужасная весть облетела Россию. Все передовые люди страны тяжело переживали утрату. Столько погибло жизней и вместе со всеми — тот, чье имя с любовью и надеждой произносилось в России! Матросы, которые так любили Макарова, говорили:

— Что «Петропавловск»! Макаров погиб — голова пропала.

В тот же день о гибели Макарова узнали в Петербурге.

Алексей Николаевич услышал об этом в Морской академии. Он был потрясен случившимся. Неужели это истина? Погиб Макаров! Не стало друга, не стало борца!

Toт, кто всегда служил примером беззаветной любви к Родине, кто неустанно боролся с косностью и отсталостью, кто всю свою кипучую энергию, отдавал на возрождение русского флота, тот, кого он любил с детства, перестал мыслить, перестал жить. В это трудно было даже поверить. И как зло судьба насмеялась над ним! Погибнуть на том самом «Петропавловске», над моделью которого они вместе работали, недостатки которого они видели, о них говорили, и только из-за ужасной косности и рутины в кораблестроении не могли ничего изменить.

Нет, здесь не говорить, — кричать, драться нужно. Чтобы не погибли еще десятки, сотни и тысячи жизней. Борьба в открытую, жестокая борьба — вот что будет лучшим памятником погибшему Макарову.

В тот же день Алексей Николаевич был у председателя Морского технического комитета. Он убеждал и требовал, чтобы во имя спасения кораблей и жизней срочно приняли необходимые меры к обеспечению непотопляемости кораблей.

Снова было назначено заседание.

Вечером 7 апреля собралось все высшее морское начальство. Кроме того, были приглашены командиры и офицеры кораблей, готовящихся к отплытию на Дальний Восток, на войну с Японией.

Заседание открыл председатель Морского технического комитета и предоставил слово Крылову.

И опять, как и в прошлые заседания, Алексей Николаевич напомнил собравшимся, что живучесть корабля есть его основное качество. Почему же пренебрегают им? Почему ставят под угрозу корабли, а с ними десятки, сотни и тысячи жизней?

Он напомнил о своих таблицах непотопляемости и сказал, что прошло полтора года с тех пор, как он впервые представил их в Комитет. Однако до сих пор не отдан приказ о введении их во флот. Корабли готовятся к отплытию на войну с Японией. Недалек тот день, когда они покинут Кронштадтскую гавань. Приняты ли меры к обеспечению непотопляемости?

Нет.

— Почему же главный инспектор кораблестроения до сих пор тормозит дело? — гневно спрашивал Алексей Николаевич. Он теперь называл не только факты, но и имена.

Он умел прямо в глаза говорить правду. Это отличало его всю жизнь. Он был не из тех людей, которые боятся затронуть стоящих выше по лестнице чинов и званий.

— Надо ли ждать заключения главного инспектора кораблестроения или надо немедленно рубить ненужные переборки? Надо ли ждать возвращения флота с войны или теперь же приступить к увеличению боевой жизнеспособности судов применением предлагаемых мною мер? Продолжать ли обсуждение о моих таблицах или приступить к их составлению и снабжать ими уходящие суда? Оставить ли по-прежнему живучесть на последнем плане или поставить на первый? Вот те вопросы, которые надо решить сегодня же, — говорил Крылов в напряженно притихшем зале. — Невольно возникает еще один вопрос: как могли произойти такие несообразности в конструкции судов? На это я отвечу словами доблестного адмирала, всю жизнь свою боровшегося против кораблестроительной рутины: