Ах, эта черная луна! - [9]

— Арык за стеной, — усмехнулся Юцер. — Но лучше умой лицо и начни накрывать на стол. У нас сегодня праздничный ужин.

— Нам можно участвовать? — робко спросил близнец Саша.

— Разумеется, — радушно отозвался Юцер.

Мали привела в дом этих отбившихся от родни и от рук оболтусов, когда Юцер решил поселить в нем Хелену. С тех пор он уже много раз обдумывал, как бы избавиться от всех троих. Выход, найденный Софией, очень его обрадовал. Тем более что близнецов наконец заставили добывать себе пропитание.

— Тыква — очень питательный продукт, — сказал Юцер. — Кроме мякоти она дает еще и семечки.

Юцер незаметно для себя перенял привычку Мали говорить обрывками мыслей. Мали переглянулась с Софией. Обе спрятали по улыбке в края губ. Мали положила свою в правый угол, а София — в левый. Юцер нахмурился при виде этого маневра, но ничего не сказал. Вместо этого он нагнулся к Любови и пощекотал ее запеленутый живот. София и Мали напряглись. Юцер не любил кричащих детей, и нехорошо было бы начинать торжественный ужин с детского крика.

Сверток не крикнул, а пукнул. Юцер радостно рассмеялся.

— С таким отношением к жизни перед нами открываются невиданные возможности, — объяснил он присутствующим радостно.

3. Цыганская правда

Когда Любовь чуть-чуть подросла, Мали решила пойти к цыганке. Она сама умела читать в книге жизни, но ей хотелось посоветоваться со специалистом. Дорогу к цыганам нашла София.

В очередях Софию принимали за испанку. В тех азиатских местах в то время встречались настоящие испанцы и испанки. София их не любила. По ее мнению, они были на другой стороне. Что это за стороны, объяснять не приходилось. Тот, кому София имела привычку открывать свои мысли, это и так понимал. А тот, кому она своих мыслей не открывала, не должен был догадываться об их содержании. Если бы Софию прижали к стенке и спросили, имеет ли она в виду войну в Испании, она бы удивилась и сказала, что имеет в виду 1492 год. Немногие из собеседников Софии знали бы, что случилось в том году, но она и этого никому объяснять не хотела. Если бы объяснений потребовали под угрозами и пытками, София бы сказала, что в 1492 году король и королева изгнали из Испании ее предка. И она могла это доказать, потому что девичья фамилия ее мамы была Галеви, а всем известно, что Галеви жили в Кордове. У Софии были давние счеты с испанцами, и ей не нравилось быть похожей на них.

— Пусть считают меня цыганкой, — объявила София Мали после очередной стычки в очереди.

Мали понимала, что София злится оттого, что никак не может решиться объявить себя в очереди еврейкой.

— Обвесят и обсчитают назло, — объясняла София эту свою беду.

— Скажи-ка, — произнесла Мали задумчиво, — а знаешь ли ты, что такое реальные цыгане? Может быть, тебе не стоит рекомендоваться подобным образом? Может быть, лучше считаться испанкой?

— Я знаю, что сейчас цыгане на нашей стороне, — возразила София. — Их тоже убивают ни за что.

— Всех убивают ни за что, — сказала Мали. — Если вдуматься, то убивать человека не за что. Он не дает ни пуха, ни пера, ни мяса.

— Немцев надо истребить до последнего! — крикнула София.

— Не знаю, — вздохнула Мали, — то, что происходит, просто безумие. Помнишь, боги наслали нечто похожее на ахейцев. Такие вещи не происходят сами по себе. Это похоже на Апокалипсис.

— Удивляюсь твоей глупости, — возмущенно сказала София. — Если в мире скопилось такое количество ненависти, что она сумела залить весь мир, источник этого зла должен быть уничтожен.

— Не знаю, не знаю, — несколько растерянно, а потому вяло, парировала Мали, — у любого источника зла есть свой, более глубокий, источник. Мне бы не хотелось сейчас в него заглядывать. Давай, лучше, познакомимся с цыганами и выясним, что они из себя представляют.

София не любила откладывать задуманное в долгий ящик. Не прошло и двух дней, как она сообщила Мали, что познакомилась с цыганской королевой и сумела завоевать ее доверие.

— Мы званы на цыганский файфоклок, — объявила София.

— Не знаешь ли, что они подают в это время суток? — поинтересовалась Мали. — Чем вообще питаются цыгане?

— Я уверена, что в данное время они питаются, как все, тем, что можно добыть.

— Было бы хорошо, если бы они не питались бараньими глазами, — пожелала Мали. — Я этот вид местного деликатеса плохо перевариваю.

София рассмеялась.

— Цыгане вряд ли питаются бараниной, хотя своровать барана, конечно, легче, чем коня, — успокоила она подругу. — В любом случае, чужаков не станут угощать краденым мясом. Во всяком случае, я бы этого делать не стала.

Мали вспомнила украденную совместно с Софией курицу, которую они запекли в глине, а глину с остатками перьев и костей потом закопали на пустыре. Вкус у курицы был восхитительный. Юцер поверил тогда, что курицу они выменяли на парижскую пудреницу Софии. А пудреницы действительно у Софии больше не было, потому что на базаре, куда они носили ее продавать, пудреницу украли цыганки. Тогда они и решились на кражу курицы.

Вернее, ни на что они не решались.

— Поищи пудреницу в голове, — велела подруге София. Мали открыла ей свое умение нырять туда и выныривать оттуда, где неизвестное становится явным.