Агуглу (Тайна африканского леса) - [35]

— Хочешь ее? Она твоя, если ты мне дашь огонь!

Женщина поднялась, не испустив ни одной жалобы. Только несколько капель крови заалели на ее коленях.

Тогда произошла трагическая сцена, которая никогда не изгладится из моей памяти…

Ребенок, точно от толчка внутренней пружины, выпрямился на своих маленьких ножках, подбежал к патриарху с взъерошенной шерсткой и выпущенными когтями и вонзил в толстую часть икры Каа свои маленькие острые зубы.

Тот взвыл по-звериному. Схватив малютку за ноги, он завертел им в воздухе, как камнем в праще. Еще секунда, и старик разбил бы череп ребенка о скалу.

Но мать не дремала. Выпрямившись на дрожащих ногах, закусив губы, она приближалась, подобно разгневанной богине. Обхватив руками патриарха, она запрокинула ему голову и вперила свой взгляд в глубину его зрачков. Рука патриарха тотчас же разжалась, он оставил полузадушенного ребенка, и его большое зверское лицо склонилось на грудь.

— Прости меня, — пробормотал он, глубоко вздыхая, — я потерял разум.

Еще минуту она держала Каа под властью своего взгляда.

Убедившись, что он безопасен, она сказала:

— Зачем напрасно раздражаться? Разве у этого человека нет подруги? Позови ее. Она одна найдет в своем сердце слова убеждения.

Какую цель преследовала она, говоря таким образом?

Я искал ее взгляда, чтобы прочесть в нем ее мысль, но она упорно не поднимала век.

Когда она, наконец, подняла глаза, Муни была рядом со мной.

— Послушай, дитя мое, — сказала молодая женщина, дружески кладя ей руку на плечо. — Твоя жизнь и жизнь твоих товарищей теперь в наших руках. В гроте, который будет служить вам тюрьмой, твой друг объяснит тебе, чего ждет от него патриарх. Убеди его повиноваться, так как до тех пор, пока он не уступит, вы не получите ни еды, ни питья.

Я в изумлении смотрел на нее. Не сошла ли она с ума? Должен ли я был ее считать своим врагом? Ужас и беспокойство заставляли биться мои артерии, в ушах стоял несмолкаемый шум.

Мое волнение скоро улеглось. Я поймал ее взгляд, брошенный из-под ресниц; в то же время лукавая улыбка скользнула в углах ее рта.

Грот, в котором нас заперли по приказу патриарха, представлял собою сырую и мрачную пещеру. Светящиеся мокрицы и тысяченожки озаряли стены вспышками перекрестных огоньков аквамаринового цвета. В одном углу, где в продолжении долгого времени накопилось немного чернозема, маленькие грибки из породы опенков, как ночники, разливали вокруг себя слабый свет.

Наши сторожа удалились, старательно привалив ко входу тяжелую порфировую глыбу. И вот я и Муни остались одни, прижавшись друг к другу, подавленные хаосом перепутавших мыслей. Каждый молча отдавался своим думам, взвешивая шансы за и против освобождения, когда неожиданное появление Фои и Абу-Гуруна прервало наши размышления.

Нубиец при виде нас протер глаза.

— Аллах велик, потому что позволил нам умереть вместе!

Его голос, отраженный скалой, прозвучал в тишине так звонко, как будто был передан металлической пластинкой.

В нескольких коротких словах я рассказал ему о всем происшедшем.

— Не смеешься ли ты? — прервал Абу-Гурун. — Чтобы делать огонь, нет надобности в солнце. Достаточно нескольких веток и осколка кремня.

— А где я найду их?

Его нос хищной птицы опустился на сжатые губы. С потолка быстро и беспрерывно, с упорной размеренностью, падали большие капли все на одно и то же место.

Тогда раздался голос Муни, призывавший нас к надежде:

— Если бы ты, Абу-Гурун, видел, как видела я, в пещере патриарха молодую женщину, внушившую мне доверие, если бы ты заметил царственное обаяние ее личности, если бы ты слышал звук ее голоса, то не отчаивался бы в нашей судьбе.

Маленькая Муни, ты была права! Едва ты успела сомкнуть уста, как появилась та, о которой ты говорила.

— Не двигайтесь, — сказала она, поднося палец к губам, — слушайте, не подавая вида; сзади меня стоят сторожа, они следят за мной.

Женщина откинула рукой непокорные пряди отделившихся волос. Ее взгляд светился сквозь них, чистый, как капли воды между ветвями дремучего леса.

— Сейчас, после моего ухода, старательно исследуйте дальний угол грота. Когда-то я томилась в этой тюрьме: там было маленькое отверстие, закрытое сталактитами, которое вам легко будет увеличить, чтобы сделать проход. За ним находится беспрерывный лабиринт с бесконечными узкими коридорами. Там обитает только тьма; где конец этого лабиринта, — я не знаю, так как, к несчастью, никогда не осмеливалась исследовать его, боясь мрака. Но выход, несомненно, существует. Сколько раз, во время бессонных часов, я слышала лай гиен, пробирающихся сюда и бродящих во тьме. Не благодарите меня. Действуйте быстро. Нужно, чтобы вы были далеко, когда Каа, подозрения которого просыпаются, придет удостовериться сам в том, что его приказания исполнены.

Мы слушали, задыхаясь, как тонущие, которых чья-то рука вытягивает из бездны. Муни бесшумно подползла на коленях к молодой женщине и дотронулась губами до ее руки.

— Пойдем с нами! — горячо сказала она ей.

Я увидел, как зрачки незнакомки дрогнули, точно пламя от чьего-то дуновения:

— Разве я могу оставить моего ребенка?

Понимая, что речь идет о нем, малютка поднял свое оживленное лицо. Она страстно сжала его в объятиях.