Агуглу (Тайна африканского леса) - [31]

Обряд приближался к концу. Двое самцов, отделившись от толпы, сдвинули обломок скалы и с трудом подкатили его к отверстию пещеры. Замурованная Сао будет навсегда отделена от живых.

Я не спускал с нее глаз. Она по-прежнему не двигалась, но смертельный ужас отразился на ее лице. На нем блестели две зеленые точки, похожие на зрачки загнанных охотником диких зверей, которые ищут убежища в норе, чтобы там и умереть.

IX ПОПЫТКА К БЕГСТВУ

Восемь дней спустя я услышал в первый раз скорбный стон Сао.

Крик замурованной, бившейся в агонии вдали от дневного света, оглашал горизонт, пролетал над долиной и доходил до нас, страшный и похожий на крик раненой львицы.

Он замолк с наступлением ночи, но утром начался снова, еще более мучительный, чем накануне. В ужасе я закрыл голову руками; Фои, приподнявшись на подстилке и положив локти на колени, тоже слушал вопли Сао, которые отдавались, как эхо, под сводами жилища. Наши взгляды встретились; он отвернулся, встал и вышел. Когда он возвратился в сумерки, вопли не прекращались. Только ветер приносил нам их более хриплыми и заглушенными; это было продолжительное клокотанье, выходившее из обессиленного горла. Фои, бесцельно бегавший целый день, спасаясь от этих криков, опустился рядом со мной. Его рука искала моей и сжала ее.

— Фои, — сказал я, — она зовет тебя.

Он ответил, покачав головой:

— Сао добровольно удалила себя от племени; наш обычай запрещает помогать ей!

Я настаивал, пристально глядя ему в глаза:

— Ты неискренен, Фои; ты говоришь так потому, что больше не любишь ее.

Он провел руками по лбу:

— Ах, я был сумасшедшим. Но со вчерашнего дня все кончено. Теперь меня от Ку-ку отделяет то, что нельзя вычеркнуть из памяти.

Вой Сао раздавался все отчаяннее. Он окончился на этот раз таким жалким рыданием, что я почувствовал, как ледяной холод пробежал по моим костям.

— Если ты говоришь правду, не жди дольше, Фои; завтра, может, будет слишком поздно.

— Ты прав, — ответил он после короткого молчания. — Я пойду за ней сегодня ночью.

Солнце исчезло за вершинами и, как накануне, стон замолк.

— Слушай, — прибавил Фои взволнованным голосом, — я сейчас отправлюсь, иди со мной. Я не могу привести Сао обратно в жилище; мы уйдем все трое далеко отсюда; позже, если захочешь, ты сможешь покинуть нас в любое время.

Эти слова сорвались с его уст помимо его воли, под инстинктивным импульсом, зародившимся в темных глубинах его разума и сердца.

Я отказался наотрез.

— Могу ли я это сделать, Фои? Моя судьба связана с судьбой моих товарищей. Мы уйдем или вместе, или я останусь с ними.

Он опустил голову и задумался.

— Скоро прекратится сезон дождей. Близок день, когда вас поведут со связанными руками к патриарху Агуглу.

Я вспомнил слова Муни. Она упоминала это время.

— Успокойся, прибавил Фои, — я постараюсь вас спасти.

Он осторожно оглянулся и продолжал, понизив голос:

— Предупреди своих товарищей и будьте готовы завтра к вечеру. До тех пор я спрячу Сао в надежное место. Когда все заснут, подождите меня на площадке, я приду за вами.

Наши сборы были коротки. В назначенный час мы втроем сошлись на площадке, прижавшись вплотную к скале, чтобы избежать лунного света.

Мы смотрели молча, как на небе поднимались четыре симметричных звезды Южного Креста. Но вот короткий, заглушенный свист заставил нас насторожиться. В ту же минуту лицо Фои появилось над карнизом. Вслед за ним мы нырнули в пропасть.

Когда мы достаточно удалились от жилья, Фои спросил нас:

— В каком направлении мы пойдем?

— К хребтам, — ответила Муни.

— Само собой, — прибавил Абу-Гурун, — это ближайшая дорога.

Фои вопросительно посмотрел на меня. Я понял, что дорога к хребтам представляла, по его мнению, неудобства.

— Какова наша цель? — сказал я в свою очередь. — Убежать от Агуглу? Следовательно, мы должны пойти по той дороге, которая скорее всего выведет нас из их местности.

Это было наиболее разумное решение. Фои пальцем указал нам на гору:

— С этой стороны я не могу ни за что ручаться, потому что этим путем по ночам проходят охотники.

Он повернулся к долине, где сгущалась тьма.

— Вот этим путем мы доберемся к ночи до высокого леса и укроемся там.

Он пошел впереди. Мы следовали за ним на некотором расстоянии, прячась, как и он, за каждой выемкой земли, за каждым кустарником. Муни шла рядом со мной. Вдруг я заметил слезу, дрожавшую на ее ресницах.

— Мужайся, крошка, скоро ты увидишь свою деревню.

Она ответила своим мягким голосом:

— Если только ты захочешь, отныне моей деревней будет твоя.

В отдалении еще смутно чернели леса, когда наступило утро.

Около нас расстилался пруд, окаймленный и окутанный предрассветными туманами. Фои пробрался в камыш, который замкнулся за ним. Затем он тихо позвал нас:

— Вы будете здесь в безопасности, ожидая наступления ночи. Ни под каким предлогом не двигайтесь до моего возвращения.

Он ушел, старательно расправив помятый нашими ногами камыш.

Пруд уже пробуждался. Ибисы, цапли, чирки, лисухи проявляли признаки жизни. Со всех сторон слышался писк, щебетанье, свист, щелканье клювов и шум крыльев.

От нагретой солнцем воды скоро стали подниматься испарения. Забегали бесчисленные черепахи. Сначала один крокодил, затем другой прорвали мордой неподвижную скатерть воды. Там и сям появились блестящие спины и розовые морды гиппопотамов.