Агния Барто - [34]

Здесь А. Барто говорит о недостатках с позиций такого непримиримого отношения к ним, так страстно разоблачая их, что ни у кого из читателей не может создаться впечатления, что эти недостатки и трудности непреодолимы. Поэтесса внушает стремление бороться с ними всей направленностью своих стихов, побеждать их, различать их в зародыше, и именно в этом здоровое, жизнеутверждающее начало ее сатиры. Этим определяется и приподнятый, веселый тон, присущий человеку, уверенному в своей силе, в своей правоте, в своей победе.

За живое творчество, за настоящую активность, за подлинную деловитость, против бахвальства, пустозвонства, казенщины, против мертвящей всякое живое дело «показухи» решительно и непримиримо выступает поэтесса, и это для нее — не очередная кампания, а одна из самых постоянных забот и тревог. Так в творчестве А. Барто сказывается дух бойца, который непримирим к своему врагу — врагу всего живого и нового! — и умеет подметить его слабые и уязвимые места, наносить ему точные и неотразимые удары.

Если в своих новых стихах А. Барто говорит:

Уважаемые дети,

Говорят, что среди нас

Появился странный мальчик,

По прозванью «Напоказ»...—

то следует напомнить, что этот мальчик — очень старый знакомый поэтессы и далеко не впервые появился на страницах ее книги; он может найти там много своих родственников и даже близнецов; это и Любочка «с ленточкой в косе», у которой два лица: одно «напоказ» — миловидное и приветливое на танцах и вечеринках и совсем другое — дома или в трамвае; это и вожатый, который сочиняет «план работы на квартал» без намерений когда-нибудь осуществить его; это и некий малолетний «член жюри», способный на многие добрые поступки — но лишь во время конкурса «На нужды младших отзовись». И поэтесса, снова встретившись с мальчиком, по прозванию «Напоказ», не дает ему спуску!

Только на поверхностный взгляд может показаться, что она не ставит перед собою иных задач, кроме одной: развлечь читателя множеством веселых, а то и эксцентрических историй, на выдумку которых так неистощимо изобретательна. Нет, она всегда ведет разговор со своим читателем по большому счету, и на самом дне ее веселого повествования почти неизменно заключается какой-то урок, может быть и совсем не веселый, но который уже трудно забыть и над которым невольно задумаешься, ибо в нем обобщен опыт реальных переживаний и наблюдений, связанных с жизнью, деятельностью и воспитанием наших детей.

Как видим, А. Барто не только хороший друг нашей детворы, ее веселый и жизнерадостный спутник, занятный, неутомимый, неистощимый на выдумки собеседник, но вместе с тем и требовательный наставник, взыскательный учитель, чьи уроки надолго усваиваются и хорошо запоминаются именно потому, что они не преподносятся в готовом и разжеванном виде, а заставляют о многом задуматься самого читателя или слушателя, требуют от него сообразительности, догадливости, смекалки, способности находить самостоятельный ответ на те жизненно важные вопросы, которые ставит перед ним поэтесса в своих произведениях. Она заставляет его невольно соотносить то, что рассказано в ее веселых, увлекательных стихах, со своим, пусть еще не очень богатым, но немаловажным жизненным опытом и приходить к необходимым выводам, по-новому углубленно оценивать себя и свое поведение.

В статье «О поэзии для детей» поэтесса поясняет назначение своей сатиры и ее характер. Она утверждает, что детская поэзия жизнерадостна, что ей присущ «здоровый, жизнеутверждающий юмор. Средствами юмора можно многого достичь. В разговоре на моральные темы это как раз та острая форма выражения серьезных мыслей, которую прекрасно понимают дети...». И многие «моральные темы», имеющие важное значение для воспитания детей, поэтесса решает средствами юмора, средствами сатиры, тонкой, меткой, а когда надо, и беспощадно разящей,— что и вызывало опасения иных критиков и педагогов.

Появление такого образа, как «наш сосед Иван Петрович», в свое время взволновало и встревожило многих радетелей спокойствия и опекунов детской литературы. Этот «опасный сосед» (вернее, не столько опасный, сколько вызывающий опасения) появился в конце 30-х годов, когда он выглядел весьма странно и одиноко, ибо выписан он был в остро сатирических тонах, крайне редких в то время. Сатира — особенно в детской литературе — вызывала подчас сомнение и неодобрение: дескать, типичны ли в нашей жизни такие Иваны Петровичи, которые на все смотрят сквозь мутные очки, «видят все не так», боятся свежего воздуха и опасаются всего живого, нового, неожиданного? «Педагогично» ли выводить перед юным читателем подобного Ивана Петровича, свидетельствующего, что не все взрослые могут быть образцом для поучения и подражания?

Но сами дети гораздо лучше, чем иные их слишком осторожные опекуны, разобрались в сути сатирических стихов А. Барто, помогших ее юным читателям глубже и основательней разобраться в окружающих их людях да и в самой жизни.

Свою борьбу за «настоящего человека», с самого юного его возраста, Агния Барто начинала тогда, когда многим казалось, что наши дети, воспитанные в условиях советского общества, обладают уже в силу одного этого своего рода иммунитетом против пережитков прошлого и заранее застрахованы от них, а если кто-либо из детей и подвержен им, то это совершенно «не типично», а потому и не заслуживает внимания литературы. Исходя из подобных соображений, кое-кто и склонен был воспринять как «очернительство» наших детей и нашей действительности иные сатирические стихи А. Барто. Особенно показательна в этом отношении статья «Большие запросы маленьких читателей» (журнал «Октябрь», № 7, 1949), в которой сатира А. Барто квалифицировалась как клевета на детей, а стихи ее расценивались как «явно порочные».