Агния Барто - [2]

Созданное Агнией Барто в 70-х годах так интересно, ново, значительно, что без анализа этих произведений очерк творчества писательницы попросту немыслим. Нет сомнения, если бы Б. Соловьев был жив, он в третье издание своей книги включил бы и разговор о новых книгах поэта. Но издание 1971 года оказалось последним при жизни критика. Вот почему я взял на себя смелость продолжить труд Бориса Соловьева. По праву одного из первых читателей и редакторов этого труда. По праву соратника по критическому цеху. И не в последнюю очередь — по праву единомышленника. Ведь хотя у каждого из нас свои приемы анализа, свой индивидуальный стиль и даже свои расхождения в отдельных оценках тех или иных вещей, можно смело утверждать, что едины мы с Борисом Ивановичем в главном. В любви к творчеству Агнии Барто. В понимании ее поэзии как органической части духовного мира современного советского человека — ребенка и взрослого.

Игорь Мотяшов, октябрь 1978.

Предисловие

Агния Барто родилась в Москве в 1906 году, в семье ветеринарного врача, Льва Николаевича Волова, который и внушил ей с самых ранних лет любовь к литературе, к великим русским поэтам и писателям — от Крылова до Льва Толстого, к родному слову, к его огромным, чудесным, как казалось будущей поэтессе, возможностям.

Писать она начала с детства, сначала в гимназии, а потом в советской школе, сочетая в своих стихах возвышенную и лишь поначалу еще сугубо книжную романтику с сатирой и эпиграммами на своих знакомых и учителей (сочетание, крайне характерное и для всего дальнейшего творчества А. Барто, хотя, конечно, принявшего с годами иной характер и на совершенно ином уровне).

Юной поэтессе повезло с самого начала — первым ее наставником в литературе в 20-х годах явился не кто иной, как тогдашний нарком просвещения Анатолий Луначарский, который и предсказал ей с присущей ему проницательностью и чуткостью (прослушав ее «Похоронный марш»), что молодая поэтесса найдет себя... в области создания «веселых стихов».

Не менее знаменательным в ее судьбе явилось и то — как сообщает А. Барто в автобиографии, — что ей «посчастливилось встретиться с Маяковским на первом празднике детской книги» и сам Маяковский, с волнением и трепетом выступавший перед большой детской аудиторией — как-то она его примет?! — утверждал, что поэзия для детей вовсе не «литература второго сорта» (как тогда многие смотрели на детские стихи), а великое дело. Заветы Маяковского, внушавшего, что нашим детям нужна «принципиально новая поэзия», обращенная к «будущему гражданину», обрели и навсегда сохранили для А. Барто свое большое, непреходящее значение — об этом свидетельствует творческий путь поэтессы. «Встреча с Маяковским многое для меня прояснила»,— говорит А. Барто в автобиографии, и действительно, многое в ее стихах связано с традициями Маяковского, с тем, что впервые утверждал Маяковский в своих «Стихах детям», обращенных к юной аудитории, в своей «принципиально новой поэзии», пронизанной пафосом высокой гражданственности, а вместе с тем и новаторского осмысления всех средств художественной выразительности, смелых до дерзости и опрокидывающих уже сложившиеся нормы и представления о характере и возможностях «детской поэзии», да и возможностях детского восприятия.

Пусть некогда, в ранней юности, А. Барто полагала, что, овладев основами литературного мастерства, она может стать со временем и «взрослым» поэтом, но вот уроки Маяковского и других лучших наших поэтов, пишущих для детей, а также усвоение фольклорного опыта, заключенного во множестве русских песен, сказок, поговорок, пословиц, загадок и других созданий народного творчества, непосредственное изучение и самостоятельное исследование такой огромной области нашей действительности, как жизнь детей, школьников, пионеров, глубокое и с годами все более основательное приобщение к ней, «вживание» в нее — все это внушило поэтессе неколебимое убеждение, отвечающее самому существу ее дарования, что стихи для детей — это огромная, необычайно важная и ничем не заменимая область художественного творчества.

Существенное значение в творческом развитии А. Барто обрело и знакомство с С. Маршаком, воспитавшим целую плеяду детских поэтов и привившим им навыки подлинно новаторского мастерства, высокого профессионализма, беспощадной требовательности к стиху, идущему к детям и участвующему в формировании их внутреннего мира, их стремлений, запросов, вкусов. В своем докладе о детской литературе на Первом Всесоюзном съезде советских писателей (1934) С. Маршак говорил о больших и новаторских задачах, стоящих перед литературой для детей, резко критикуя тех писателей, которые «часто брались за книжку с наивной уверенностью в том, что чем меньше ребенок, тем легче для него писать...». А ведь такое представление в то время было широко распространено, и только упорная и самоотверженная работа небольшого поначалу отряда энтузиастов детской литературы помогла решительно преодолеть его (теперь никому и в голову не придет утверждать, что писать для детей легче и проще, чем для взрослых!). Опровергая тех, кто плохо разбирался в психике ребенка, не понимал всей сложности и широты задачи коммунистического воспитания, а потому и сводил его к зазубриванию заранее заготовленных прописей и наставлений, С. Маршак разъяснял, что «книга помогает ребенку разобраться в первых впечатлениях жизни, учит его мышлению», а ведь это великая задача, от решения которой во многом зависит формирование человека и, стало быть, его будущее.