Агент зарубежного центра - [72]

— Передайте своей жене от меня коробку конфет, — сказал он.

— Извините, господин Киппар, не могу, — запротестовал энергично Хольм. — Лучше я возьму побольше ваших материалов.

Киппару понравился этот отказ связного от подарков — конфет, кофе. Он умел ценить скромность партнеров — так редкую в наше время. Ведь сам-то не раз вступал в конфликты даже с именитыми эстонскими эмигрантами из-за дележа американских долларов и шведских крон, В Канаде, например, от него потребовали даже отчета в расходовании «пожертвований», пришлось пообещать, а потом спустить все на тормозах…

Встречи Хольма с председателем «Центра помощи» становились опасными — за год общения Антс Киппар проникся доверием к своему Боксеру, стал более разговорчив и откровенен с нам, а заодно усложнял и «задания». Правда, делал вид, что ему совершенно безразлично, как распорядится моряк «документами» и техникой, посылаемой им эстонским подпольщикам, но однажды попросил:

— Надо, друг мой, показать сопротивление народа властям зрительно. Ну что стоит кому-нибудь из подпольщиков взять сине-черно-белый флаг, повесить на какой-нибудь лесной избушке и сфотографировать!..

В те годы вывешивание эстонского национального триколора было запрещено, это сегодня он развевается над башней Длинный Герман в Таллинне как признанный знак национальной символики, поэтому выполнение просьбы Киппара сопрягалось с известным риском. Впрочем, эта просьба свидетельствовала и о том, что лидер «Центра» печется не столько о действительной и эффективной борьбе, сколько о показухе, о том, чтоб можно было наглядно продемонстрировать своим хозяевам вещественные признаки этой борьбы.

Но не все в действиях «шефа» носило столь безобидный характер. Посулами особых благ он рассчитывал добиться и от связника и от действующих по его наущению сообщников в Эстонии сведений, представляющих государственную тайну.

…Киппар и Хольм опять сидели в нише уютного кафе, пили соки.

— Вы имеете доступ в новый порт в Таллинне? — спросил Киппар моряка. Речь шла о строящемся Новоталлиннском морском порте.

Хольм бывал там почти с момента закладки.

— Нам нужны доказательства о военном предназначении нового Таллиннского порта. Факты, снимки, — сказал Киппар.

— Но это же будет глупо, — не удержался Волли от невольного восклицания. — Новоталлиннский порт строят финские рабочие и инженеры, у них любой желающий на Западе может спросить, для чего предназначается этот порт. Даже чертежи в их руках!..

Киппар посмотрел на собеседника снисходительно, с полуулыбкой на губах, очерченных глубокими морщинами.

— Видите ли, Волли, — сказал он ласково, — тут не все так, как вам кажется… Кое-какие сведения об этой стройке мы уже дали нашим шефам, да и в шведскую печать тоже. Большевики умеют маскировать свои военные объекты.

Вольдемар Хольм понял, что спорить, доказывать нелепость выдумок о военном предназначении Новоталлиннского порта бесполезно: Киппар действительно умел недешево продать свою информацию об этом и «Голосу Америки», и мюнхенским радиостанциям — «Свобода» и «Свободная Европа», и другим органам массовой коммуникации на Западе. Отступать от своих лживых утверждений председатель «Центра» не станет!

Киппар теперь считал, что Хольму, согласившемуся работать на него, уже не выйти из расставленных им сетей, — и поручения моряку можно объяснять «открытым текстом». Он без лишних «предисловий» вручал ему дозиметры для выяснения источников радиации в Эстонии и прощупывания мест размещения там ядерных ракет, просил сфотографировать отдельные закрытые объекты. А однажды развернул перед ошеломленным моряком крупномасштабную карту Эстонской ССР, изготовленную в натовских штабах. На карту были нанесены аэродромы, другие объекты военного и оборонного назначения.

— Пусть наши группы уточнят правильность их обозначения, появление новых военных баз, лагерей, — приглушенным голосом наставлял эстонского моряка Киппар, намекая, что эти сведения нужны для наших друзей на Западе.

Хольм, что называется, наступил на собственное горло, чтоб не выдать своего возмущения новым заданием. Значит, господин Киппар хочет из связного сделать еще и шпиона! Интересно, представляет ли он сам всю опасность своего поручения лично для него, связного, — ведь толкает на серьезнейшее государственное преступление. Немедленно ответа он, конечно, не получил, но понял, что сам Киппар чувствует себя здесь, на земле нейтральной Швеции, в полной безопасности, ничем не рискует, а подставлять под опасность других — считает своим правом — во имя «высших интересов» борьбы с Советской властью.

— Peame vastu!

В один из заходов Хольма в Стокгольм Киппар вручил ему для передачи подпольщикам в Эстонии дорогую вещь — портативный видеомагнитофон. Сказал:

— Двенадцать тысяч крон стоит — не оброните!

«Обронить», конечно, было нельзя, а вот пронести на судно оказалось непросто. Даже не на само судно, а через припортовые улочки.

В тот день с эстонского сухогруза ушли на берег в Стокгольме две группы моряков. После встречи с Киппаром, упрятав среди покупок и небольшой по габаритам видеомагнитофон, Хольм присоединился к своим товарищам для возвращения в порт. Оживленно делясь впечатлениями о прогулке по столице Шведского королевства, советские моряка вразвалочку двигались по центральной аллее зеленого бульвара. Нежарко светило северное солнце, у ребят настроение было «в норме» — весело-приподнятое. Вдруг мимо пролетела одна полицейская машина, потом другая. И уже давно заметил наблюдательный радист слежку за их группой субъектов в гражданском… У Вольдемара Хольма ёкнуло сердце — если здесь или в порту устроят досмотр, то «вещичка» при нем стоимостью в 12 тысяч крон очень даже заинтересует и полицейских и таможенников…