Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец - [16]

Агнес также познакомила Урсулу с Чэнь Ханьшэном, сокращенно Джеффри Чэнем, социологом в очках, безупречно говорившим по-английски, учившимся в Чикагском и Гарвардском университетах, а потом переехавшим в Берлин (где он изучал труды Роберта Кучински). Чэнь вскоре станет одним из известнейших ученых в Китае. Он тоже был убежденным коммунистом, завербованным Коминтерном в 1924 году. К 1930 году Чэнь преподавал в Шанхайском университете и подрабатывал “секретарем” Агнес. Он и его жена стали ключевым звеном зарождающейся агентуры Смедли в Шанхае. А кроме того, Чэнь непродолжительное время был одним из ее любовников.

Урсуле льстило внимание Агнес, она восхищалась ею и была заинтригована ее китайскими друзьями-радикалами. Но кое-что ее настораживало. “В самом начале нашей дружбы, которая была мне так дорога, я не могла понять, зачем человеку масштаба Агнес тратить на меня свое время или почему я стала ее доверенным лицом”.

Их отношения, возможно, не ограничивались дружбой. Сексуальные аппетиты Агнес были, несомненно, достаточно обширны, чтобы обратить внимание на беременную замужнюю женщину пятнадцатью годами младше нее самой, но никаких весомых свидетельств лесбийских наклонностей Урсулы не имеется. Они, безусловно, не раз спали в одной постели. Но, как отмечает биограф Смедли, “в то время… не было раз и навсегда установленной границы, отделяющей разные виды привязанности между женщинами”. Вполне вероятно, что их отношения были страстными, романтическими и увлекательными без всякой физической составляющей. “Я всегда была в ее распоряжении”, – писала Урсула.

Присутствовала в их зарождавшейся привязанности сексуальная подоплека или нет, у Смедли был еще один мотив для просвещения этой умной, впечатлительной молодой коммунистки, поведавшей ей, что она “жаждет жить активной жизнью и приносить пользу”. После первой же их встречи в отеле “Катай” Агнес немедленно отправила в Москву сообщение, попросив разрешить ей завербовать юную госпожу Гамбургер.

Три недели спустя Агнес сообщила Урсуле, что к ней зайдет человек, которому она может “всецело доверять”. В назначенный час лакей Войдтов, объявив о визите “мистера Ричарда Джонсона”, впустил мужчину лет тридцати пяти. Урсула сразу же обратила внимание на его невероятно привлекательную наружность: “Продолговатое лицо, густые вьющиеся волосы, глубокие уже тогда морщины, проницательные голубые глаза, обрамленные густыми ресницами, красиво очерченный рот”. Незнакомец заметно хромал и говорил с сильным немецким акцентом. На левой руке недоставало трех пальцев. Он излучал обаяние – и опасность.

На самом деле его звали Рихард Зорге. Он был главным партнером Агнес Смедли по шпионажу и на тот момент ее любовником, самым опытным советским шпионом в Шанхае, несравненным обольстителем и офицером разведслужбы Красной армии.

Зорге не занял у нее много времени. Но те мимолетные полчаса необратимо перевернули жизнь Урсулы.

Глава 3. Агент Рамзай

Ян Флеминг назвал когда-то Рихарда Зорге “самым выдающимся шпионом в истории”. В 1930 году Зорге – даром что немецкий коммунист уже почти среднего возраста – был вылитым Джеймсом Бондом, и далеко не в последнюю очередь это сходство определялось его внешностью, страстью к алкоголю и феноменальным, едва ли не патологическим, донжуанством. Даже заклятые враги Зорге признавали его профессионализм и мужество. После Китая Зорге переехал в Токио, где занимался разведкой, не вызывая подозрений, в течение девяти лет, получил доступ к самым сокровенным тайнам японского и немецкого верховного главнокомандования и предупредил Москву о вторжении нацистов в Советский Союз в 1941 году. Встреча с Урсулой пришлась на самое начало карьеры Зорге на Дальнем Востоке – пути, который обеспечит ему место в небольшом пантеоне разведчиков, изменивших ход истории.

Зорге родился в Баку в 1895 году у отца-немца и русской матери, в начале Первой мировой войны вступил в студенческий батальон кайзеровской армии, попав, по его собственным словам, прямиком “со школьной скамьи на бойню”. Большая часть его бригады оказалась уничтожена в первые же дни после прибытия на фронт. Первое ранение Зорге получил в 1915 году, второе – год спустя, а последнее, едва не ставшее фатальным, – в марте 1916 года, когда в результате попадания осколка он повредил ноги и лишился части кисти. Военный опыт молодого Зорге превратил его в несгибаемого коммуниста, убежденного, что лишь мировая революция “устранит причины – экономические и политические – этой войны и любых будущих”. Являя собой странную смесь библиофила и бузотера, педантичного ученого и прагматичного функционера, он продвигался по службе в советской разведке и попал в конце концов в ряды 4-го управления, спецслужбы Красной армии, организации, где, по словам ее руководителя, служили “пуритане-первосвященники, набожно преданные атеизму… мстители всего древнего зла; блюстители нового рая, новой земли”.

Зорге был распутным воином-жрецом, не отказывавшим себе в удовольствиях, готовым к бою и не подвергавшим сомнению жестокий режим, которому служил, прирожденным лжецом с убийственной харизмой, безграничным самомнением и почти невероятным везением. Он обладал “волшебным даром располагать к себе людей” и заманивать в постель женщин. Он был неукоснительно дисциплинирован в своей разведработе и на редкость беспорядочен в личной жизни. Кроме того, он был снобом, педантом, пьяницей, шумным любителем быстрых мотоциклов и распутным завсегдатаем сомнительных компаний.