Агент ливийского полковника - [68]

Конечно же, большинство посетителей лишь мельком знакомилось с панорамой и демонстрационной моделью сектора высадки британских войск – их интересовали экспонаты, относящиеся к теме «Секретные агенты на войне». Британская служба специальных операций (ССО) и американское Управление стратегических служб вербовали и забрасывали на вражескую территорию сотни агентов-парашютистов в помощь местным группам Сопротивления. Первый заброшенный диверсант с помощью передатчика выводил на безопасную зону самолет с основной группой агентов и снаряжением. Диверсанты были вооружены ножами и бесшумными пистолетами.

Андрей Рахманов остановился перед стендом, за которым красовался в оранжевой кобуре «кольт» калибра 8,1 миллиметра. Пистолет состоял на вооружении Британской ССО. «Красавец», – оценил это оружие Андрей.

А вот английский портативный передатчик MK-IV. Странная на первый взгляд пара: выкидной нож и платок-карта, рисунок и текст (чаще всего легенда или задание, о котором агент узнает только после заброски на вражескую территорию), который проявляется при попадании на него мочи.

А эта часть музея наверняка заинтересовала бы Ахмеда Джемаля. Рахманов пересилил в себе желание обернуться. Его внимание привлек английский химический взрыватель замедленного действия, который применялся в период Второй мировой войны. В набор входили ампулы с растворителями различной концентрации, таблица времени задержки взрыва для каждой ампулы в зависимости от температуры. Сам взрыватель состоял из инициирующего винта, ампулы, пыжа, ударного механизма, корпуса с резьбой крепления взрывателя к мине, детонатора.

Рахманов поравнялся с очередной зеркальной витриной, в которой отразился высокий блондин – лет сорока, с холодными синими глазами и парой приметных родинок на щеке и подбородке. К этому гриму, на котором остановился Андрей, он подобрал обычные джинсы, вязаный свитер, в качестве аксессуаров – фотоаппарат «Никон» и небольшую сумку с ремешком через плечо. Фотоаппарат, правда, ему пришлось сдать на входе, и Рахманов не преминул воспользоваться этим благоприятным моментом, оказавшись в шаге от помещения охраны. Оно было обставлено в модерновом стиле, что в равной степени относилось и к десятиэтажной махине «Воксхолл-кросс», возвышающейся над набережной. Прежде всего в глаза бросалась открытость, она же – предостережение злоумышленникам, что музей находится под тотальным контролем. Передняя стена представляла собой витрину с легким зеркальным оттенком, а за ней наблюдалась работа вооруженных охранников, заключающаяся в наблюдении за мониторами системы слежения. Зеркальное изображение помогло Рахманову выявить недочет в работе системы. Один из мониторов показывал картинку с центральной камеры наружного наблюдения, установленной на портике: широкая, уходящая за перспективу лестница, посетители, разделившиеся на два редких потока: одни входили через портал, другие выходили. Но главным моментом стал служебный автомобиль, снятый камерой на треть, не больше, – не позволял угол обзора жестко зафиксированной видеокамеры. И ближе машину поставить было невозможно: она вплотную стояла к нижней ступени. Собственно, Андрей наблюдал миниатюрную, на три машины, парковку.

А вот прибор ночного видения. Когда смотришь в него, складывается ощущение, что ты на Луне, – именно такая ассоциация зародилась у Рахманова, когда он впервые взглянул на мир через объектив прибора ночного видения, и случилось это на учебной базе ГРУ в Подмосковье. Гораздо труднее было привыкнуть к той мысли, что противник, которого ты видишь отчетливо, тщетно пялится в темноту. Пять-шесть тренировок (с обязательным участием «кротов», в роли которых выступали однокурсники, слепая реакция которых была необходима), и это чувство дискомфорта и опаски прошло и больше не возвращалось.

Андрей еще раз проверил уровень сигнала на своем мобильном телефоне. Ноль. В этом плане музей военной разведки пополнил список с залами для переговоров, конференций, театров. За пределами музея сотовая связь была на высшем уровне.

Он покинул музей. Ему пора было возвращаться в Локерби...

* * *

«Гордон, найди Фаруха Башира до моего приезда». Гордон Рейн, поставив свою машину в тридцати метрах от дома ливийца, вот уже несколько часов выполнял приказ. И только сейчас он увидел его. Фарух приближался к дому, озираясь по сторонам. Одет он был в рваные на коленях и выцветшие джинсы, широкий свитер болтался на его плечах, как на вешалке. Гордон завысил свои показатели, посигналив Фаруху и махнув рукой: «А ну давай ко мне!» Фарух развернулся со строгой грациозностью циркуля, на одной ноге, и рванул в обратную сторону. Гордон Рейн грязно выругался.

Ему и в этот раз пришлось показать свои спринтерские способности. Он рванул за Фарухом Баширом, используя для стартовой площадки подножку своего автомобиля. Башир мчался по Итон-сквер, как будто на встречу с ар-Рахманом, чтобы дать согласие на сотрудничество, но с условием: раз и навсегда избавить его от преследования военной разведки.

За сотню метров до магазина поношенной одежды Фарух так круто свернул в сторону, что Гордон не успел вовремя затормозить, и ему пришлось делать петлю, на чем он потерял время. А Фарух показал, что находится в отличной спортивной форме и в своем районе, где он знал каждый закоулок.