Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи - [117]

Говоря об Иране, нельзя не упомянуть Дэвида Уайтхауса, ещё одного исключительно одарённого археолога, создавшего себе репутацию на раскопках, проводившихся им по поручению института в Сирафе, крупном средневековом морском порту на берегу Персидского залива. Это было первое крупное научное исследование средневекового иранского городища в наше время, и все принявшие участие в этом проекте достойны уважения. Дэвид Уайтхаус, как и другой упомянутый Дэвид, обладает талантом расказчика. Он умеет ясно выражать свои мысли и наделён главным достоинством — способностью оперативно публиковать результаты раскопок. Только недостаток средств может заставить его отложить финальную публикацию. До сих пор административная работа занимала второстепенное место в археологической карьере Дэвида, но я не сомневаюсь, что со временем он сможет найти правильный баланс. Он очень талантливый человек, но находить общий язык с людьми ему сложнее. Тем не менее благодаря своим блестящим способностям в исключительно раннем возрасте Дэвид был назначен директором Британской школы в Риме. Надеюсь, что на этой должности он постепенно наладит дружеские отношения со своими итальянскими коллегами и деятелями искусств. Если он благополучно освоится на новом месте, наша римская школа выиграет от этого необыкновенно.

Перед тем как получить должность в Риме, Дэвид Уайтхаус, с его опытом работы в Иране, был первым кандидатом на пост директора нового Афганского института в Кабуле (кстати, я, как член Британской академии, принимал участие в его создании). Он покинул институт через год. Так же поступил и Тони Макниколл, вернувшийся в Австралию. Оба они приняли участие в весьма результативных раскопках Старого Кандагара. Этот город, связанный с именем Ашоки, обещает на долгие годы занять место в ряду самых богатых находками поселений. Сейчас он в надёжных руках блестящего чертёжника Свенда Хелмса.

И в заключение я должен упомянуть компетентного, творческого и рассудительного директора нашего института в Восточной Африке. Его первая работа по поручению института ознаменовалась двумя серьёзными публикациями, посвящёнными Килве, исламскому торговому центру, расположенному к югу от Дар-эс-Салама. Средневековая керамика Килвы указывает на непосредственную связь этого города с Сирафом. Работа, которую он ведёт сейчас в Аксуме, столице древней Эфиопии, обещает стать выдающимся вкладом в историю и археологию Африки. Мне лестно вспоминать, что Невилл Читтик начал свою востоковедческую карьеру в Нимруде. У меня нет возможности на страницах этой книги подробно рассказать о работе других организаций, с которыми я был связан менее тесно, но надо отметить, что сотрудники, занимающие посты в отдалённых точках планеты, часто меняют поле деятельности. И это, безусловно, идёт на пользу археологическим исследованиям, так как способствует появлению специалистов с богатым и разнообразным опытом.

Пост декана наших институтов занимает мой старый друг и учёный коллега Сетон Ллойд. Нам не раз приходилось сменять друг друга на посту. Я занял его место в Багдаде, когда в 1947 году он ушёл с поста технического консультанта Отдела древностей, чтобы стать директором Британского института в Анкаре, а тринадцать лет спустя, когда я получил место профессора в Колледже Всех Душ в Оксфорде, он вместо меня стал профессором археологии Восточной Азии в Лондонском университете. Много лет я был президентом Британской школы археологии в Ираке, а он занимал тот же пост в институте в Анкаре. Сетон был образцом кротости. Как часто, глядя на него, я думал о собственной раздражительности и грубости и ценил его ещё больше. Архитектор по образованию, он блестяще иллюстрировал собственные труды. Раскопки, которые он вёл в тщательно выбранных поселениях на территории Ирака и Ирана, принесли богатый урожай археологических и архитектурных находок. Как и Дэвид Отс, Сетон профессионально разбирался в сырцовых кирпичах. Его имя стало для археологов нарицательным. Он был порой способен на едкое замечание и оживлял преподавание своим остроумием. Супруга Сетона, Хайд Ллойд, обладающая тонким художественным вкусом, очень помогала мужу в работе, и его научные труды несут в себе тепло её любящего сердца. Хайд выполнила несколько карандашных набросков для его книги «Foundations in the Dust» («Фундаменты в пыли»), труда, который должен знать каждый археолог, работающий в Месопотамии, и создала множество скульптурных произведений религиозного содержания, в том числе удивительной красоты фигуру азиатского буйвола из мосульского мрамора — массивное средоточие напряжённых мышц. Теперь эта скульптура принадлежит мне, и я очень ею дорожу.

Перед тем как завершить этот краткий рассказ о достижениях Великобритании на территории Среднего Востока — как до сих пор иногда называют этот регион, несмотря на то что он включает в себя огромные территории от Египта и восточного побережья Средиземного моря до Палестины, Сирии, Анатолии, Месопотамии, Афганистана и Ирана, я хотел бы сказать, как сожалею, что мы до сих пор не попытались основать Британский институт археологии и лингвистики в Индии. Место, которое когда-то занимала эта славная организация, Топографическая служба Индии, всё ещё пустует, хотя сначала Леонард Вулли, а затем Мортимер Уилер приложили столько усилий к тому, чтобы возродить и оживить её традиции. Вопрос создания новой подобной организации на территории Индии, безусловно, заслуживает внимания со стороны Британской академии, и я уверен, что это начинание встретило бы тёплый приём на субконтиненте, где у нас до сих пор остаётся много друзей, с уважением и доброжелательно вспоминающих долгую историю нашего научного сотрудничества.