Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи - [110]

Шрифт
Интервал

Послушайте! Нет, даже так:
Внемлите сей же час!
И пусть поливинил бежит
Ручьем из ваших глаз!
«Три с половиною вьюка»,
Сказал сэр Мортимер,
Покажут скоро по ТВ,
Не будь он сэр и пэр!

Важное место среди экспедиционных персонажей занимает наш сторож Хамад. Он работал у нас много лет и так разбогател, что пришлось его рассчитать. Как только мы прибыли в Нимруд, этот предприимчивый человек тут же отправился устраиваться к нам на работу, предстал перед нами с полным патронташем поперёк груди и с винтовкой в руке, и мы немедленно его наняли. Хамад был наглым и агрессивным, сущим наказанием и поэтому идеально годился на эту должность. Он держал свирепого пса, который бросался на всех и вся, особенно доставалось нашему эпиграфисту С. Дж. Гэдду, когда он среди ночи направлялся к крепостной стене, где был устроен туалет. Однажды нам собрался нанести визит министр образования Халил Кенна в сопровождении большой группы государственных чиновников, и мы испугались, что пёс Хамада может укусить Его превосходительство за ногу или, как говорят арабы, отведать его мяса, и тогда, естественно, у нас будут крупные неприятности. Я заявил Хамаду: «Сколько мяса твоя собака откусит с икр Его превосходительства, ровно столько же я отрежу от тебя». И это сработало.

Было непросто убедить профессора С. Дж. Гэдда, автора книги «Камни Ассирии», отправиться с нами в Нимруд, о котором он столько писал, но в конце концов профессор поддался на уговоры и с большим удовольствием провёл время на открытом воздухе и смог отдохнуть от обязанностей смотрителя Отдела восточноазиатских древностей Британского музея. Сирил Гэдд прекрасно себя чувствовал в экспедиции, но жестоко страдал от нашей жирной пищи и мечтал о старом добром хлебном пудинге, который здесь было невозможно достать. Он до сих пор стоит у меня перед глазами, одетый в поношенную форму почтальона, которую носил ещё в войну, когда служил истопником в Британском музее. В этом облачении он, преисполненный тревогой, занимался импровизированной печью для обжига клинописных табличек, ловко сооруженной нашими архитекторами. Печь нам очень пригодилась. Тогда, в 1952 году, мы обнаружили не только обширный архив, хранившийся в северо-западном дворце, но и чудесные сокровища, спрятанные на дне колодцев. Гэдд же был таким скрытным и пессимистичным, что его лондонские коллеги даже не заподозрили, что мы нашли нечто экстраординарное. Об этом Агата сочинила такое стихотворение.


Сказание о смотрителе, об архитекторе и о младом эпиграфисте (в соавторстве с Льюисом Кэрроллом[96])

Смотритель с архитектором
Склонясь над кирпичом,
Всё рассуждали, что к чему,
И сколько, и почём,
И как сложить, и как нагреть,
И что вообще потом.
Дул ветел с шумом по степи
И пыль с собою нёс,
Их копоть на стенах трубы
Расстроила до слёз.
Не дует север никогда!
Плевал он на прогноз.
Снеся под ноль, сложили печь
Они наоборот,
И с рёвом языки огня
Взлетели в дымоход.
Сказал Хранитель: в этот раз,
Я думаю, сойдёт.
Хранитель молвил:
О, друзья! Спешите. Пробил час.
Все по горшкам и марш в огонь,
Пока он не погас.
Горят дрова, краснеет печь,
И ждём мы только вас.
Таблички вскрикнули: в огонь?
Постой, не горячись!
Внутри мы мягкие, хотя
На вид как кирпичи,
И от жары наверняка
Скукожимся в печи.
Но пятьдесят табличек в ряд
Отправились в песок,
И в адский пламень за горшком
Последовал горшок
(А странно: мистер Гэдд на вид
Не так уж был жесток).
«Покончим с мягкотелостью!» —
Скажу за Ильичом:
Готовы? Что ж, давайте вас
Скорее запечём
(Но ваше мнение сейчас,
Вообще-то, ни при чём).
С утра младой эпиграфист,
Поднялся в ранний час,
Сломал он дверь и разобрал
Табличек весь запас,
Держа намоченный платок
У покрасневших глаз.
А мистер Гэдд, одетый в шлем,
Пустился всех ругать,
Его узнать бы не смогла
Тогда родная мать —
И наконец мы древний текст
Сумели прочитать!

Автором печи для обжига, с которой работал Гэдд, был наш добрый и славный шотландский архитектор Джон Рид, впоследствии занимавшийся реставрацией древних шотландских зданий. Ему Агата посвятила такую оду.

(Мистер Рид увидел этот примечательный сон после того, как от души поел ягнёнка с рисом. Ему снилось, что он даёт интервью журналисту одной газеты.)

«Скажите мне, о мистер Рид,
Вы думали о чём,
Когда просил вас Левенштайн
Ему построить дом?
Что ощутили вы, узнав:
Вас нанимает он?»
Рёк из-за трубки мистер Рид:
«Что ж… Я был удивлён».
«Когда же мистер Левенштайн
Сказал, что вы вольны
Творить, как требует душа,
И траты не важны, —
Как вы восприняли тот факт,
Что вам так верит он?»
Рид молвил, пуншу отхлебнув:
«Что ж… Я был удивлён».
«Богат, я знаю, Левенштайн,
А также Финкельбаум.
Так почему они заказ
Отдать решили вам?
Ведь вы построили лишь печь,
Пусть план и был мудрён…»
Сказал он, гладя прядь волос:
«Что ж… Я был удивлён».
«Когда вы справились с толпой
Застройщиков-чертей,
Заполучили все ж добро
На кучу чертежей,
И дом пред вами наконец
Предстал, как светлый сон,
Что вы сказали, мистер Рид?»
«Что страшно удивлён!»

Я также хотел бы выразить благодарность нескольким сменившим друг друга мутесаррифам, правителям Мосула, которые, несмотря на крайнюю занятость, не жалели для нас времени. Особенно нам помогал Саййид Каззаз, один из самых компетентных иракских политиков. Когда я с ним познакомился, он служил старшим клерком в Британском управлении в Мосуле под началом майора Уилсона, который и рекомендовал его к повышению. Саййид Каззаз предвидел наступление трудных времён и, дослужившись до министра внутренних дел, попытался уйти в отставку, но Нури-паша его не отпустил. Когда к власти пришёл Касим, верного сторонника Нури-паши, оставшегося без покровителя, казнили, обвинив в том, что он, будучи правителем Басры, приказал открыть огонь по бунтующим. Саййид Каззаз взял на себя ответственность за все отданные приказы. Смерть этого кристально честного и преданного человека была огромной потерей для Ирака. Он много раз навещал нас в Нимруде и следил за нашей работой с большой доброжелательностью. Мы оплакиваем потерю нашего доброго друга.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).