— Я никак не смею думать, чтобы я могла составить счастие… А, впрочем, я согласна.
И вот его приятель соединил наши руки и сказал:
— Ну, Иван Кузьмич, поцелуй свою невесту. Ты теперь можешь это сделать. Ты теперь должен это сделать. Ничего, ничего, сударыня, пусть целует.
Тогда и он воспрянул духом, Иван Кузьмич.
— Нет, сударыня, позвольте, теперь уж позвольте!..
И поцеловал меня со спешки не в самые губы, но почти что… И взял за руку, и я даже не сразу смогла понять, что он сказал.
— …ясная ручка! Отчего это у вас, сударыня. такая прекрасная ручка?.. Да позвольте, сударыня, я хочу, чтобы сей же час было венчанье, непременно сей же час!
— Как, сейчас! Уж это может быть очень скоро…
Но Иван Кузьмич — подумал бы кто! — не согласился со мной.
— И слышать не хочу! Хочу еще скорее! Чтобы сию минуту было венчанье!
Надеваю венчальное платье — немного располнела, но, быть может, Иван Кузьмич это и любит? Есть хочется. Наверное, Иван Кузьмич тоже голодный… И надо уже выходить к нему, и сама не знаю, что со мной такое! Опять сделалось стыдно, и я вся дрожу! Выхожу в комнату, где он меня ожидал — а его нет.
— Да где же это он… Куда ж он вышел?
— Куда ушел Иван Кузьмич?
— Да он тут.
— Да где же тут?
— Да ведь он тут сидел в комнате.
— Да ведь нет его, ты видишь.
— Да ведь из комнаты он тоже не выходил — я была в прихожей.
Тут влетает его приятель, мы к нему:
— Ивана Кузьмича нет.
— Как нет? Ушел?
— Нет. И не ушел даже.
— Как же и нет, и не ушел?
Тогда я крикнула на улицу:
— Где Иван Кузьмич, никто не видел?
— Да они-с выпрыгнули в окошко.
— В окошко?..
— Да-с. Потом, как выскочил, взяли извозчика и уехали.
Трудно поверить, невозможно поверить, а я уже знала, что так оно и есть. И мало ли тому причин? Он привык жить один. Наверное, ему страшно было и думать о женитьбе. На всю жизнь, на весь век связать себя? Все кончено, все сделано, через минуту и под венец? Я ведь это понимаю… И главное — он боялся того, чего совсем не следовало бояться. Потому что я никогда не посмела бы его обидеть… Зову в окошко: «Иван Кузьмич! Иван Кузьмич!» Кричу уже: «Иван Кузьмич!» А на улице смеются. Вся улица покатывается. До сих пор все хохочут. «Вон невеста, от которой жених в окошко выпрыгнул!» Если бы он еще в дверь вышел. Вот же дверь!
