Африканский ветер - [162]

Я попросил водителя остановиться у отеля «Беверли-Хиллз». Там меня прекрасно знали, мы были почти соседями. Благодаря их стараниям и моему умению убеждать и вознаграждать усердие людей, мне удалось получить для Энни номер на ночь.

— Я приду к тебе вечером.

— Если ты еще хочешь меня видеть, — сказала она.

— Мне надо с тобой поговорить.

Я дал Энни мою кредитную карточку «Американ Экспресс» и сказал, чтобы она купила все, что было нужно на эту ночь. И протянул ей четыреста долларов наличными.

— Проводите мисс Уайт в ее номер, чемоданы будут доставлены позднее.

Багаж был просто необходим. Я не хотел терять лицо.

— Я ничего не буду покупать, не выйду из номера, — сказала она угрюмо — Я отвыкла ходить по магазинам. Я была заложницей.

Я остановился:

— А как он вывез тебя из Кении?

— Через границу с Танзанией.

31

В розовый дом я вернулся в необычном состоянии духа. Как это часто бывало в моменты большого напряжения, я наблюдал за собой как бы со стороны. Парижский Эрик глядел на действия Эрика, который хотел остаться в Америке и на свободе. Я позвонил в офис, сказал, чтобы сюда переключали срочные звонки, и начал укладывать личные вещи. Филипп спросил, не собираюсь ли я в поездку и не нужна ли его помощь.

— Я думаю, Филипп.

— Удачно ли прошла ваша встреча, мсье?

— Очень удачно.

— Вы сейчас выглядите намного лучше, чем утром.

— Точно.

В шесть часов вечера водитель Сэндерса привез толстый пакет с документами, которые мне надо было подписать. Я провел несколько часов за их просмотром, это был великолепный труд знающего свое дело адвоката. Чтобы не слишком запутывать совет, он перемешал чувства с юридическими аргументами. Адвокат представил мое отречение, о нем я должен заявить сразу же после вступления в силу завещания, как доказательство глубокой любви. Раздавленный горем, которое, естественно, не смогу пережить никогда, я отказывался от всех прав на компанию в пользу Сэндерса, всегда преданного семейству Фергюсонов. Он должен будет управлять компанией без ограничения во времени. Его власть может закончиться только с его смертью. Все пожертвования на Африку были отменены. Но для того, чтобы завещание было неоспоримым, Сэндерс предусмотрел выделение тех же сумм на медицинские исследования в Калифорнии, оставив за собой контроль над этим фондом. Этот поступок он оправдывал лицемерной фразой: «Америка и ее бедняки нуждаются в помощи не меньше, чем Африка и ее природа».

Я изучал документы, делал пометки, попросил принести мне крепкого кофе и фруктового сока. Позвонив Энни, я сказал, что приду к ней только завтра после заседания, которое грозило стать длительным и бурным.

— Ты правда придешь или только обещаешь?

— Успокойся, посмотри телевизор. Я тебя не брошу. Обязательно приду’.

— Ты не испытываешь ко мне ненависти?

— Нет.

— Ты не презираешь меня?

— Нет. Мне не стоило рассказывать тебе все той ночью. Твоя реакция была совершенно нормальной.

— Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня?

— Не знаю. Сейчас у меня другие проблемы. Но я приду.

В девять часов утра следующего дня мой «кадиллак» остановился перед небоскребом Фергюсона. Я поднялся на сороковой этаж, увидел в коридорах нескольких членов административного совета, которые направлялись в зал заседаний, хотя до начала совета было еще достаточно много времени.

Это был исторический день для династии Фергюсонов или того, что от нее осталось. Я вошел в комнату отдыха бывшего кабинета Энджи. Под внимательным взглядом ее отца с портрета на стене я налил себе ледяной воды. Сэндерс вошел в комнату, даже не потрудившись постучаться или попросить доложить о своем приходе. Он уже чувствовал себя здесь хозяином. На нем был костюм светло-синего цвета и белая рубашка. Галстук в красно-серую полоску придавал ему торжественный вид, и только слегка порозовевшие щеки выдавали его волнение.

Я пригласил его сесть, но он отказался и добавил, что сидеть надо мне, чтобы собраться с силами перед оглашением моего заявления. Я медленно и аккуратно достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок бумаги и протянул его ему:

— Прочтите это письмо, оригинал находится в надежном месте.

— Что это такое? — произнес он попятившись.

— Рукописное завещание Энджи, написанное ею за час до нашего отъезда на озеро Тахо, потому что она не хотела рисковать в случае какого-нибудь несчастного случая. Прочтите.

— Что это? Что это? — повторял, обезумев, Сэндерс.

Могущественный человек, пожелавший зарыть меня в землю, обобрать до нитки, судорожно искал свои очки. Найдя их, надел на нос дрожащими руками. Я знал каждое слово и мысленно читал завещание вместе с ним. Документ был датирован 19 мая 1987 года. На нем стояло время: 13 часов.

«Данное завещание я написала собственноручно, находясь в здравом уме. Я отзываю и аннулирую все предыдущие мои завещания. Я лишаю моего мужа, Эрика Ландлера, всякого права на наследство всего моего движимого и недвижимого имущества, которое он мог бы получить, как наследник, в случае моей смерти. Я требую, чтобы сразу же по прочтении этого документа он был смещен со всех должностей и уволен из компании без выплаты неустойки по контракту. Он не должен унести с собой ни малейшего предмета или документа. Те же меры следует предпринять и в отношении мистера Сина Сэндерса, он должен будет в день оглашения завещания покинуть компанию. Я назначаю своим полным и законным наследником моего ребенка, а за неимением оного Фонд Кении, который должен быть учрежден согласно прилагаемым распоряжениям. Причины этого: с самой нашей свадьбы Сэндерс поддерживал Эрика Ландлера, оказывал на меня моральное давление, чтобы я изменила завещание в пользу мистера Ландлера. Син Сэндерс, которого я считала преданным слугой моего отца, а затем и моим, пытался, несомненно, войдя в сговор с Эриком Ландлером, отстранить меня от управления и захватить власть в компании. Я ошибочно считала Сэндерса своим вторым отцом, а Ландлера — образцовым мужем. Очевидно, они долгое время обманывали меня и организовали заговор с целью овладения компанией. Я обвиняю Сэндерса в злоупотреблении доверием, поскольку он убеждал меня изменить завещание и не создавать мои фонды. Он расхваливал достоинства Эрика Ландлера и однажды представил его в таком выгодном свете, что я в момент слабости, находясь в деликатном физическом и моральном состоянии, назначила его моим законным наследником. Вначале Сэндерс был против нашего брака, а позже стал желать его продолжения, несомненно, после заключения договора с Эриком. Посему я отменяю все ранее составленные мною завещания и прошу административный совет немедленно убрать этих людей из компании после оглашения этого документа. Такова моя воля. Составлено… числа и года и т. д. Энджи Ландлер-Фергюсон».