Африканский ветер - [138]
Повелительным жестом Ахмед пригласил нас проследовать за ним. Мало-помалу нас стало охватывать странное возбуждение, может быть, высота и яркий свет лишили нас сил? Порывы ветра швыряли нам в лицо горсти песчинок. Мы увидели скалу, в которой была высечена скульптура: величественный лев, слегка приподняв и откинув голову назад, словно под тяжестью своей гранитной гривы, глядел в бесконечность. Мы смотрели на зверя, и я стал искать причины нараставшего недомогания.
— Его глаза, — прошептала Энни — Его глаза. У него пустые орбиты глаз.
Она сделала два шага назад.
Ахмед пояснил таким тихим голосом, что иногда ветер заглушал его слова или отрывки фраз:
— Вы пожелали, чтобы он был слепым, а скульптору удалось понять значение этого символа. И он преуспел. Братья этого льва, те, кому не удалось вовремя скрыться в район озера Туркана, были уничтожены белыми охотниками и масаи. У этого льва взгляд памяти. Для него саванна навсегда останется населенной животными.
Атмосфера стала напряженной, и я опасался, что Энни совершит ошибку.
Ахмед продолжал:
— Возможно, благодаря вам, мадам, Кения победит в борьбе против наступления западного мира и древних привычек охотиться.
Он закрыл глаза и замолчал. Он медитировал, возможно, молился. В наших ушах свистел ветер. Это был истерический, повелительный свист. Он нас парализовал..
Рядом со стелой из серого камня я прочел выгравированную на пластине надпись:
ЕСЛИ ВЫ ИЩИТЕ АЛЛАХА, ЕГО ПРОРОКА
И ПОСЛЕДНЕЕ ПРИБЕЖИЩЕ, ЗНАЙТЕ,
ЧТО АЛЛАХ ПРИГОТОВИЛ ВЫСШУЮ НАГРАДУ
ДЛЯ ТЕХ, КТО ТВОРИТ ДОБРО
А чуть выше:
ВЫ, ЖИВУЩИЕ В ЭТОМ ДОМЕ!
АЛЛАХ ХОЧЕТ ТОЛЬКО УДАЛИТЬ С ВАС ГРЯЗЬ
И ПОЛНОСТЬЮ ОЧИСТИТЬ ВАС ОТ СКВЕРНЫ
Сура XXXIII 29 и 33 Корана
С самого детства меня путала глубина канонов веры. Когда я был маленьким, взрослая рука не привела меня к Богу. Став взрослым, я предпочитал Бога игнорировать. Когда ребенка бросает мать, он забывает прекрасные фразы о милосердии, братстве и особенно те слова, которые славят братскую и сыновнюю любовь. Любовь к ближним? Смешно!
— А не пойти ли нам в дом? — спросил я у Ахмеда.
Надо было вырвать Энни из этой колдовской атмосферы. Находясь между Лас-Вегасом и выгравированными на памятнике словами Аллаха, между пустыней денег и пустыней львов, мы могли оказаться отброшенными к архаическим понятиям прошлого на пороге XXI века. Надо быть чрезвычайно внимательными. Ни единого неправильного поступка, ни единого неуместного слова, ни единого необдуманного жеста, иначе мы себя выдадим. Мы пошли за Ахмедом, следовавшим белой тенью по темным коридорам. Архитектура дома была похожа на устройство марокканских жилищ, где маленькие залы сообщались между собой, где коридоры пересекались. Это была великолепная мышеловка для опытных хозяев. Здесь у меня появилось желание притронуться к стенам, местами побеленным известкой, местами покрытым кафелем. Стоял стойкий запах сухой соломы, время от времени, словно лучики света, в полумраке появлялись ящерицы с длинными сверкающими золотом хвостами и исчезали в едва заметных щелях.
Мы пришли в угловую комнату, где за окнами открывался пейзаж, который, казалось, уходил в вечность. За несколько секунд воздух потемнел, и словно из открывшегося люка хлынул проливной дождь. Струи дождя проникали через неплотно заделанные стекла окон и образовывали лужицы на полу.
— Мистер Коллинз хочет предложить вам проект оборудования балконных окон в салоне…
— Об этом поговорим позже, — прервала его Энни.
Не успели мы дойти до спальни, чьи окна тоже выходили на саванну, как мощный порыв ветра разорвал облака, разметал их на маленькие лоскутки, дождь прекратился, и показалось голубое чистое небо, словно постиранная старая рубашка. Наши вещи стояли посреди комнаты.
— Не желаете ли чаю, мадам? — спросил Ахмед.
Энни заколебалась:
— Лучше пообедать… Если у вас что-нибудь есть.
— Нам передали, что вы должны приехать через десять дней, но Ная всегда готовит несколько блюд, которые надо только разогреть. Она не уехала бы, если…
— Если бы она вовремя узнала, что мы приезжаем раньше, чем было намечено.
— Все готово, Ная дала мне инструкции насчет еды. Она должна вернуться…
Кто такая эта Ная?
— …Она воспользовалась самолетом архитектора, чтобы навестить мать в Найроби. Она вернется вместе с мистером Коллинзом.
Дополнительная отсрочка. Спустя несколько минут в столовой мы ели рис с перцем и горячую манную кашу с кусочками говядины.
— Не хотите ли пообедать с нами? — робко спросила Энни.
Ахмед слегка улыбнулся:
— Мистер Хатчинсон считал меня своим братом, я всегда ел вместе с ним. Он умер дважды: сначала умерла его душа после прощания с Африкой, а затем его тело там, в Филадельфии. Я приму ваше приглашение, мадам, когда мы поближе узнаем друг друга.
Ахмед говорил на хорошем английском языке. Вероятно, он учился в Англии. Какой была его роль здесь? Интендант, мажордом, устроитель тайных церемоний? Есть под его присмотром было неудобно. Мы сидели, он стоял. Мы не были из слоев, которые сидят и которых обслуживают, в нас было что-то от смущенных слуг, оказавшихся не на своем месте. Ахмед предложил нам выпить кофе в маленьком салоне. Мы увидели восьмиугольную комнату, у окон стояли старые широкие кресла, обтянутые потемневшей кожей. Ахмед подал нам кофе, а потом показал на медный колокольчик:
Кристина Арноти — одна из самых известных современных французских писателей, популярная во всем мире, ее книги стали бестселлерами во многих странах, получили многочисленные призы и премии. И это неудивительно: редкое сочетание захватывающего повествования, страстных, порой странных любовных переживаний, неординарность авторских трактовок и легкость стиля создают необыкновенное и, как пишут французские газеты, «утонченное соединение адреналина и чистого воздуха».Роман «Отличный парень» — полное тому подтверждение.* * *Дочь миллиардера, коллекционера и торговца картинами, Анук восстает против его окружения, которое «все может купить».
Кажется, в судьбе Лоранс отразились все проблемы современной молодой женщины – не лишенной идеалов, образованной, энергичной и амбициозной.Она считает, что счастлива в браке и успешна в работе. Она учит мать, как надо правильно жить, поскольку находит ее инфантильной и старомодной. Но мир полон парадоксов…«У каждого свой рай», – утверждает известная современная французская писательница Кристин Арноти.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.