На окраине оазиса, замотанный в бурнус по самые глаза бербер, передал Сашке увесистый сверточек величиной с пачку сигарет, привязанный к французской гранате LU216 и старый добрый Калаш на всякий случай, а случай, как выяснилось позднее, бывает всякий. Когда через два часа пули забарабанили по капоту джипа, стало ясно, что началась легкая невезуха. Мотор чихнул, потом кашлянул, еще немного подумал и завонял бензином. Сашка был юноша начитанный, и устав знал, посему, схватив автомат и проверив фляжку и запасные магазины, он выпрыгнул из машины на ходу, перекатился через придорожный бархан и там залег. Джип, проехав еще десяток метров, остановился и, видимо, чтобы было еще веселее, полыхнул пламенем. Осознав ситуацию, Сашка передернул затвор, поудобнее устроился на склоне бархана и стал ждать продолжения банкета. В военных мемуарах всех времен и народов есть много вариантов о мыслях перед первым боем. У Сашки все мысли укладывались по смыслу в одну фразу – 'Какой же я мудак! Говорил же дяденька Чуковский: 'Не ходите, дети, в Африку гулять… Экзотики, блин, захотелось'.
Между тем, за барханами вспыхнула жаркая перестрелка. Видимо, на засаду, подстрелившую Сашкин Джип, нашлась засада с винтом. (Позднее выяснилось, что это была случайность, не имевшая отношения к данной операции. Одно слово – Африка, блин!)
Сашка, будучи больше человеком тоги, нежели меча, не стал ввязываться в чужую разборку и, сверившись с компасом и картой, пошел в сторону запасной явки.
Солнце и песок, песок и солнце. И больше не было ничего вокруг и казалось, так было всегда и так всегда будет. Металлические части Калаша, хоть и были обмотаны камуфляжными бинтами, но и сквозь них обжигали со всем усердием. В мареве приближающегося бреда появилось нечто новое и знакомо тревожащее. Сашка встряхнул головой, и определил в дрожащем силуэте исковерканную взрывом разоруженную 'тридцатьчетверку' с задранным тралом ПТ-3. 'Дошел', – подумал он и потерял сознание…
Очнулся Сашка от ощущения приятной прохлады. Ему было так хорошо, что он не хотел открывать глаза. Но когда знакомый мелодичный голос сказал с легким Берлинским акцентом: 'Вставайте, Герр Александр, нам пора', его как пружиной подбросило. Перед ним сидела Рут. В одной руке она держала носовой платок, а в другой фляжку. Они находились в чем-то вроде небольшой пещеры, в глубине которой угадывались еще чьи-то силуэты. Сашка напрягся и стал нащупывать гранату у себя под рубахой, но Рут нежно-иронично улыбнулась ему и произнесла пароль. Пароль был правильный.
Через год вечером в Сашкиной Московской квартире зазвенел дверной звонок. Собака Манька, породы Кокер-Швайне-Хунд, с лаем бросилась к дверям. За ней бросился и сам хозяин, который ждал очередную пассию. Но гость был из другой оперы. Это был Владимир из соседнего дома, которого Сашка последний раз видел год назад в Бешире.
– Я спешу, – сказал Владимир. – А это тебе от правительства Заира.
С этими словами он протянул Саше зеленую кожаную коробочку. Сашка, затаив дыхание, открыл ее… На зеленом бархате лежала Гражданская Серебряная Звезда Республики Заир.
– Причем тут Заир? – обалдело спросил Саша.
– Чем-то ты им, видимо, помог. Мне, кстати, дали только бронзу, – ответил Владимир.
– Так дело в той посылке с привязанной гранатой… – осенило Сашку. – Кстати, что же там было внутри?
– Если я скажу, что там было, то мне придется тебя пристрелить, – улыбнулся Владимир. Он привычно козырнул, и покинул Сашкины апартаменты, оставив его размышлять о коловращении судьбы.
А еще через три месяца Сашка поехал в ГДР изучать новейшие на тогда БФМ 'Зоемтрон'. Поселили их в Зоммерде в общежитии завода, на котором собиралось это чудо техники.
В группе из 15 механиков, командированных в Зоммерду, были люди со всего Союза, в основной массе вполне приличные, слегка пьющие профессионалы своего дела, но, увы, знающие по-немецки только Хенде Хох и Гитлер Капут. Когда при первом походе в магазин Сашка просто вспомнил те несколько десятков слов, которые позволили ему сдать экзамены и зачеты в достопамятном МИРЭА, в том числе включающие в себя (Was kostet? – Сколько стоит?), (Wit haisen Si, gutische Frolayn? – Как зовут милую девушку?) плюс те несколько, которым научала его Рут Фишбах в Алжире (тринкен, ессен, баден, шлафен и самое главное слово – бумсен), он стал среди соотечественников самым популярным человеком.
Его словарного запаса вполне хватало для общения в магазине, и Сашке приходилось служить переводчиком для всей группы во внеучебное время. Всех это только радовало, а Сашку слегка напрягало, но забавляло.
Ну, и местная общественность не оставалась в стороне и принимала их с почетом и уважением. Например, 22 апреля всех советских товарищей пригласили в соседний Дрезден, на торжественный вечер, посвященный дню рождения В.И. Ленина. Сашка в числе первых вызвался туда ехать, не из-за Владимира Ильича, конечно, а что бы на халяву посетить Дрезденскую галерею. На торжественную часть, увы, пришлось пойти, и за столом президиума Сашка с изумлением обнаружил Рут, всю из себя в строгом чиновничьем костюме, с наградами и галстуком. Наши сидели в первом ряду, и Сашке даже показалось, что Рут его заметила, но виду почему-то не показала. После торжественной части и концерта народ пошел на банкет, но там Рут уже не было. Нигде не найдя Рут и покинув банкет в начале разгара, грустный Механик решил побродить в одиночестве по городу, и медленно пошел вдоль главной аллеи парка Дворца профсоюзов…
