Африка. Из прошлого в будущее - [9]

Каждый год, когда наступает пора сбора арахиса, сенегальская государственная заготовительная организация устанавливает закупочную цену на него; в Гамбии эта цена оказывается неизменно несколько выше. В результате сенегальским крестьянам, живущим близ границы, становится выгоднее продавать урожай в соседнюю Гамбию. Спустя же несколько месяцев, когда французские маслобойни, находящиеся в Сенегале, начинают задыхаться от нехватки сырья, арахис из Гамбии перепродается им, но уже по более высоким ценам мирового рынка и помимо сенегальской казны в лице упомянутой выше заготовительной организации.

В связи с проблемой «арахисовой контрабанды» в Сенегале часто говорят о невозможности обеспечить прочную охрану границы, протянувшейся на многие сотни километров по тропическим зарослям, болотам или нехоженой саванне. Такие разговоры невольно вызывают в воображении хрестоматийный образ контрабандиста, который темной ночью пробирается по тайным тропам с мешком товара за спиной. Но если бы земляной орех переправлялся через сенегало-гамбийскую границу действительно таким способом, то выручки от каждого благополучно доставленного мешка едва ли хватило бы на бутылку пива или две пачки дешевых сигарет.

В действительности же сенегальский арахис переправляется в Гамбию на многотонных грузовиках по дорогам, нанесенным на все туристические карты. Как такой груз минует среди бела дня таможенные посты, остается загадкой. Разгадать ее, конечно, не так сложно, но лучше воздержаться от проявления нескромности, особенно неуместной там, где дело касается деликатных пограничных проблем между суверенными государствами…

Пересекая в обоих направлениях Гамбию, мы не раз наблюдали, как перегружают арахис с автомашин на плоскодонные барки, на которых доставляют его по реке к месту складирования или переработки. Зрелище это, прямо скажем, захватывающее. Грузчики — и убеленные сединами старики, и поигрывающие тугими бицепсами молодые парни — принимают с борта грузовика высокие, едва ли не в рост человека, мешки на голову и, балансируя с ловкостью цирковых канатоходцев по узенькой доске, взбегают на борт барки. У открытого люка они одним движением сбрасывают свою ношу на подставленные руки двух товарищей, которые с непостижимой ловкостью, буквально на лету, развязывают мешок и высыпают его содержимое в чрево утлой посудины. Рядом с люком растет гора пустых мешков, по числу которых потом будет производиться расчет с артелью грузчиков. В воздухе стоит пыль столбом, лоснятся на обжигающем солнце покрытые потом обнаженные тела артельщиков, однако ритм работы не снижается до тех пор, пока не ляжет на кучу последний пустой мешок. Когда нагруженная барка отчаливает, ее борта едва возвышаются над водой, и кажется, что малейшей волны достаточно, чтобы отправить и лодку, и ее содержимое на дно реки. Но, судя по всему, гамбийские шкиперы — мастера своего дела, поскольку рейсы обычно заканчиваются благополучно.

Из рассказанного выше может сложиться впечатление, что маленькая Гамбия только тем и живет, что подрывает экономику беззащитного Сенегала. На самом же деле все обстоит гораздо сложнее. Этим и объясняется в конечном счете нерешенность многих проблем в отношениях между двумя странами.

Какому бы из двух образов Гамбии — банана или кости в зубах у Сенегала — мы ни отдали предпочтение, оба они связаны с челюстями. А крепкие челюсти, как известно, перемалывают и кости, что уж говорить о банане! Гамбийская экономика значительно в большей степени зависит от Сенегала, чем сенегальская от Гамбии. Зависимость эта начинается с отсутствия в Гамбии глубоководного порта и международного аэропорта, способного принимать современные воздушные лайнеры. Поэтому основной поток гамбийских экспортных и особенно импортных грузов, как и вообще транспортные связи Гамбии с внешним миром, идет через Дакар, что ощутимо отражается на экономике страны, ориентированной на внешнюю торговлю. Это обстоятельство в немалой степени тормозит также развитие туризма, которому в последние годы гамбийское правительство уделяет все большее внимание как важному источнику поступления иностранной валюты. С каждым годом все энергичнее внедряются в гамбийскую экономику и сенегальские филиалы крупных французских банков, страховых компаний, торговых фирм, а на гамбийский рынок все шире проникают товары сенегальского производства: спички и мыло, мука и напитки, обувь, цемент и прочие товары.

Так, в сложном переплетении взаимозависимости и соседствовали эти две страны, населенные людьми одного рода-племени, говорящими на одних и тех же языках и часто связанными узами кровного родства.

Эти строки о Гамбии и ее сложных взаимоотношениях с единственным соседом были уже написаны, когда в августе 1981 года из Дакара и Банжула стали поступать сообщения, из коих можно было понять, что сенегальские «челюсти» все-таки сомкнулись, поглотив неподатливую гамбийскую «кость». И появилось сомнение: а нужны ли теперь читателю все эти рассуждения, навеянные когда-то нудным ожиданием парома в Балингоре? Но, поразмыслив, я решил ничего не менять: все сказанное ранее — это предыстория разыгравшихся позже событий, без которой трудно уяснить их суть.