Африка. Из прошлого в будущее - [12]

Жак де Сан-Сен показал нам в укрывшейся во влажном тропическом лесу деревне Мломп знаменитые «двухэтажные хижины». Укоренившееся в названии этих построек определение «хижины» не соответствует действительности. Оно отражает скорее пренебрежительное отношение некоторых европейцев к строительному искусству африканцев. Парадокс этих «двухэтажных хижин» состоит в том, что они резко отличаются от традиционной, наиболее распространенной в Африке архитектуры, и в то же время удивительно напоминают привычные деревенские глинобитные дома в степных районах юга России.

Прямоугольные, а не круглые, как обычно, жилища сооружены из необожженной глины, бревна используются только для потолочных перекрытий. Двускатная крыша покрыта соломой, весь дом сооружен без единого гвоздя. На первом этаже находятся большая комната — «зала», где хранится разная домашняя утварь, кухня, используемая в дождливый сезон (в сухое время года пища готовится во дворе), и прихожая с выходом во двор и лестницей на второй этаж. На втором этаже размещены комнаты членов семьи, отдельно для детей и для взрослых, примыкающие к общей открытой галерее.

Специалисты утверждают, что подобных строений нет ми в одном другом районе Тропической Африки. Для африканской традиционной архитектуры характерны круглые жилища с конусообразной крышей, она практически не знает этажных построек, сооружение которых требует и больших затрат труда и материалов, и более высокого мастерства. А об уровне его в Мломпе красноречиво говорили и искусно украшенные орнаментом стены, и четкие, безукоризненно выдержанные пропорции домов, которые оставляют впечатление вполне законченных и зрелых архитектурных сооружений, гармонически сочетающих и функциональность, и эстетику, и комфорт в том изначальном смысле этого слова, который в словарях обозначается как «совокупность необходимых бытовых удобств».

В деревушке Селеки де Сан-Сен продемонстрировал участникам экскурсии другой, своеобразный тип жилищ диола — «хижины с имплувиумом», что означает «собирающие дождь». Изобретательность и сметка, проявленные строителями таких жилищ, заслуживают самой высокой оценки.

План такой постройки напоминает бублик, по окружности которого размещены жилые помещения членов семьи и кладовые, а в середине — хозяйственный дворик. Строится такой дом тоже из необожженной глины, покрывается соломенной двускатной крышей, которая образует как бы воронку, обращенную своим отверстием как раз в центр дворика. Дождевая вода, стекая с такой крыши, собирается в специальном резервуаре, а ее излишки отводятся водостоком за пределы жилища. Первые дожди смывают с крыши пыль и грязь, а потом, в течение всего дождливого сезона, обитатели такого дома имеют в изобилии свежую, чистую и мягкую дождевую воду.

В деревнях диола поражает не только архитектура жилищ, но и почти стерильная чистота, которой может только позавидовать любая африканская столица. Да и только ли африканская! При всей бедности и архаичности быта крестьян диола здесь не увидишь мусора или гниющих отходов, не почувствуешь тошнотворного запаха нечистот, столь типичного для городских трущоб — прибежищ африканской бедноты. Надолго остаются в памяти И такие черты диола, как исполненное чувства собственного достоинства радушие, вежливость, гостеприимство. «Сафи», — неизменно приветствуют взрослые и дети всех встречных на дороге. И, если вы не хотите прослыть невоспитанным человеком, надлежит ответить на диолаз «Кассумай», что непременно вызовет доброжелательную, улыбку.

Впрочем, при всей традиционной приветливости местных жителей свидетелем одного небольшого, но весьма показательного инцидента нам довелось быть во время поездки с де Сан-Сеном. У дверей одной из хижин, которую намеревались осмотреть участники экскурсии, возник непредвиденный затор: хозяин отказывался впустить в дом незваных и незнакомых гостей. Все попытки губернаторской свиты втолковать ему, какого ранга гостям он не разрешает войти в дом, не имели успеха. И только вмешательство державшегося до того в стороне де Сан-Сена помогло открыть перед губернатором и его спутниками двери этого деревенского дома. «Тебя мы знаем, — сказал крестьянин французскому графу, — а их — нет. Но если они с тобой, то пусть заходят». Этот эпизод раскрыл перед нами в новом свете и гордую независимость крестьян диола, и любопытную личность нашего гида. Тогда же возникло желание поближе познакомиться с человеком, который пользуется таким уважением и популярностью, какие не снились и губернатору.

Знакомство состоялось, и немало часов провели мы потом в беседах с де Сан-Сеном, в спорах о жизни и насущных проблемах развития африканской деревни, которую он глубоко и заинтересованно изучает. Многое в окружающей действительности после этих бесед стало восприниматься иначе, чем это представлялось на первый взгляд. Графа, променявшего дворец на хижину — ибо иначе не назовешь его скромное зигиншорское жилище, — поначалу весьма забавляло, надо полагать, что он выступает в роли просветителя советского журналиста. Со временем, однако, выяснилось, что его отношение к африканской действительности не так уж и расходится с историческим материализмом.