Африка африканеров - [77]

Во время моего пребывания в Претории в министерстве информации мне любезно вручили небольшую брошюру, озаглавленную «Основы экономики». Из нее я почерпнула сведения о том, что в ближайшие шесть лет правительство намерено широко финансировать принадлежащие ему отрасли экономики.

Так, двести двадцать пять миллионов фунтов стерлингов будет отпущено на осуществление плана освоения бассейна Оранжевой реки[75]; триста миллионов ассигнуются ИСКОР; двадцать миллионов — ЭСКОМ; пятьдесят миллионов на развитие телефонной сети; тридцать миллионов выделяются САСОЛ в ближайшие два года, что позволит ЮАР выстоять в случае нефтяной блокады.

Экономисты полагают, что Южная Африка на протяжении четырех ближайших лет должна увеличивать объем своего производства на пять процентов ежегодно. В 1972 г. сумма капиталовложении, осуществляемых правительством, составит четыреста миллионов фунтов стерлингов. Брошюрка заканчивается предельно циничным выводом: «Эта программа позволит обеспечить шестнадцати миллионам жителей Южной Африки один из самых высоких в мире уровней жизни».

Есть и другой способ обогащения для африканеров. Так, Фервурд, который является владельцем типографии «Дагбреекперс», именно ей передает все заказы правительства. Кстати, брошюрка, лежащая передо мной, так же как и все официальные документы, напечатана в этой типографии. Другой пример: у газет, издающихся на языке африкаанс, тираж гораздо меньше, чем у газет, выходящих на английском языке, но зато они получают всю рекламу правительственных учреждений.

Две большие электростанции, которые построит ЭСКОМ, будут расположены как раз возле «Мейнбау Федерал» — шахт, принадлежащих африканерам.

Поистине сегодняшние африканеры это далеко не те бедняки-буры, которые впрягались в свой плуг и которых эксплуатировали английские капиталисты! С неистощимым терпением, с каким в свое время они завоевывали политическую власть, воздвигают они себе сегодня, как говорит Бантинг в своей книге, «империю, дающую им возможность утвердить наконец общество фашистского образца, в коем интересы капитала и интересы труда будут координироваться государственными органами, возглавляемыми «элитой» Брудербонда».

В ЮАР создан комитет с ограниченным составом участников: в него входят министр финансов Донгес, министр экономики Дидерихс, министр труда Троллип и министр планирования Хаак. Этот комитет выступил с категорическим требованием прекратить дорогостоящее строительство и препятствует любому повышению заработной платы. В 1965 г. был принят закон, разрешающий государству контролировать банковские вклады. Донгес выступает за крутые меры, исключающие предоставление банковских кредитов частным лицам. Он за государственный контроль над капиталом.

По мнению членов комитета, только контроль над экономикой позволит полностью осуществить политику тотального апартхейда, о котором они мечтают.

Еще несколько лет назад можно было надеяться, что до тех нор, пока в ЮАР есть капиталисты вроде Оппенгеймера, способные противостоять этим людям хотя бы потому, что, на их взгляд, для развития Южной Африки необходима квалифицированная рабочая сила африканцев, а для обеспечения нормального функционирования индустрии требуется наличие в городах цветного пролетариата, африканеры не смогут превратить страну в некое подобие концентрационного лагеря, о котором они мечтают. Но, судя по всему, надеяться на это не следует. Ведь тот же Оппенгеймер уже построил, скооперировавшись с ИСИЛТД (государственная компания), завод по производству боеприпасов и основал на паях с другой государственной фирмой «Мейнбау» горнорудное акционерное общество «Мейн Стрит Инвестментс». Волки всегда сумеют найти общий язык.

Мое пребывание в Южной Африке подходит к концу. Особый отдел, надо полагать, скоро догадается, что я занимаюсь не только туризмом.

Но дело не только в этом. Главное состоит в том, что-я, как и многие жители этой страны, уже нахожусь на грани нервной депрессии. Как и они, я вскакиваю по ночам, принимая порывы ветра, стучащегося в дверь, за стук полицейских, пришедших с обыском. Говорю шепотом самые безобидные вещи. Без конца оборачиваюсь на улице, чтобы увидеть, кто за мной следит, когда иду в соседнюю лавку купить помидоров. Мне частенько случается выпивать теперь чуть больше бренди, чем нужно, а делаю я это для того, чтобы поскорее заснуть, скрасить нескончаемую тоску вечеров, которые просто нечем заполнить: ни кино, ни театров нет, только идиотские книжки, которые никак не читаются, да разговоры с теми же людьми, пережевывающими все ту же проблему: «Уезжать? Не уезжать? Оставить фашистов в покое? Или остаться самим и отправиться в тюрьму?»

А еще время от времени я замечаю молнии ненависти в глазах черной кухарки и уподобляюсь тем либерально настроенным местным жителям, которые, дабы стряхнуть с себя невыносимый груз измученной совести, говорят о своей прислуге: «Я знаю, в тот день, когда, это начнется, она меня не зарежет. На ее глазах это сделает служанка соседки, а она зарежет соседку». И добавляют: «Ну что ж, это вполне естественно. На ее месте я поступил бы точно так же».