Африка африканеров - [48]

— А кто же будет у власти? — спрашиваю я.

— Конечно, белые, на нас вся ответственность. Метисам снова предоставят право голоса, как прежде, когда мы были у власти. Наиболее развитые и акклиматизировавшиеся в городе туземцы смогут избирать восемь белых представителей в палату собрания и шесть в сенат, они будут защищать их интересы. Мы за союз наций. А националисты собираются раздробить Южную Африку на множество мелких федеративных государств с большим государством белых во главе. Это безумие. Федерация наций понятие не географического, а человеческого порядка. Само собой разумеется, люди расселились бы по кварталам и сельским районам по собственному своему разумению, следуя установившимся обычаям. Можно было бы создать множество коммунальных советов, объединяющих негров, метисов, индийцев, белых, которые входили бы в состав большого общенационального коммунального совета.

Слушая Бассона, я снова невольно думаю, уж не с сумасшедшим ли я имею дело?

Но нет, политика Объединенной партии вполне целенаправленна, она ставит своей задачей сделать сегрегацию более приемлемой в глазах мирового общественного мнения. На прощание Бассон попросил рассказать ему о Мадагаскаре, главным образом его беспокоило, не станет ли Циранана коммунистом? Я посмеялась над таким предположением, и это его успокоило.

Мне было неясно, почему вдруг Бассон заинтересовался Мадагаскаром. И только сегодня в парламенте, услышав его выступление, критикующее политику Фервурда, я поняла вдруг причину его тревоги: «А что если Мадагаскар станет новым Занзибаром? Мадагаскар находится на том же расстоянии от Йоханнесбурга, что и Виндхук, столица Юго-Западной Африки. Кто поручится за то, что остров не станет базой враждебных действий по отношению к нашей стране? Необходимо нормализовать наши отношения со всей остальной Африкой!»

Здание парламента, где принимались все расистские законы, — это старинная постройка в колониальном стиле, расположенная на маленькой площади, сплошь покрытой цветами. В те времена, когда Капская провинция была английской колонией, здесь размещалась Колониальная ассамблея.

На первый взгляд парламент не очень охраняется, прилегающие улицы, где стоят роскошные американские машины министров со столичными номерами, закрыты для движения, но в сад проникнуть можно совершенно беспрепятственно. Правда, любого неизвестного посетителя незаметно фотографируют многочисленные соглядатаи Особого отдела, которые болтают между собой, непринужденно прислонясь к автомобилям. Кроме того, в здании парламента нет ни одного африканского служителя.

В ожидании Бассона и его жены разглядываю в просторном, отделанном деревом холле портреты известных политических деятелей времен Южно-Африканского Союза. Из зала заседаний начинают выходить депутаты. Многие из них смахивают на метисов. А у Вильерса Грааффа, лидера Объединенной партии, или, например, Сварта, нынешнего президента республики, в жилах наверняка течет немного африканской крови. Говорят, в семьях африканеров это вполне обычная вещь. И в этом, мне думается, причина их ненависти к африканцам. Будучи в свое время министром юстиции, Сварт приобрел печальную славу «человека с кнутом» за то, что выдвинул известный закон 1953 г., согласно которому наказание кнутом считалось в некоторых случаях обязательным. Именно ему пришла в голову идея предоставлять арестованных африканцев в распоряжение белых фермеров.

Жены депутатов и министров ожидают своих мужей, чтобы пообедать в ресторане парламента. Ощущение такое, будто попал в «Фоли-Бержер». Редко мне доводилось видеть такое количество перьев, цветов и фруктов, украшающих прическу. Г-жа Фервурд похожа на Глорию Свенсон в фильме «Бульвар заходящего солнца». На усохшую Глорию Свенсон, решившую остепениться и уйти в монастырь. На ней какой-то невообразимый кроваво-красный костюм, на голове необъятных размеров капор точно такого же цвета, опа непрерывно грызет конфеты, болтая то с одним, то с другим.

Раздается едва слышный звонок, и появляются все остальные депутаты. Когда Форстер, печально известный министр юстиции, останавливается в двух шагах от меня, я цепенею от ужаса, словно вижу перед собой призрак Гитлера. Он маленького роста, коренастый, а дряблое лицо с голубыми глазами и неуклюжая шляпа делают его похожим на грустного клоуна. Ходит он странно, переваливаясь, точно утка, и, когда направляется к выходу совсем одни, не обмолвившись ни с кем пи словом, впечатление он производит жалкое, трудно поверить, что он повинен в стольких преступлениях. Рассказывают, будто Форстер, предлагая репрессивные меры против белых антирасистов, хочет отплатить им за неприятности, доставленные ему англичанами, которые в 1942 г. интернировали его в лагерь Коффифонтейн под номером 2229.42 за участие в прогитлеровской террористической организации «Осеева Брандваг»[45].

У сподвижника его, доктора Фервурда, вид вполне довольный и веселый. Выглядит он старше своих шестидесяти пяти лет, руки его покрыты пятнами, как у дряхлого старика, но лицо румяное, а глубоко посаженные, маленькие, хитрые глазки так и сверлят вас. Взяв под руку жену, он идет в ресторан, раскланиваясь направо и налево.