Африка африканеров - [47]

.

Согласно поправке к закону о сохранении государственной тайны, любая публикация сообщений о деятельности полиции рассматривается как преступление, это считается покушением на государственную безопасность, которое карается восемью годами тюремного заключения. Таким образом, полиция получила возможность контролировать печать, арестовывать кого и когда ей угодно, не ставя об этом в известность общественность.

И наконец, поправка к закону «Police amendment act» дает право южно-африканской полиции обыскивать людей, автомобили и дома без всякого ордера на обыск на территории пограничных государств, в пределах двухкилометровой зоны. Это все равно, как если бы Франция во время войны в Алжире имела право преследовать алжирских борцов на территории Туниса и Марокко.

Так называемая официальная оппозиция (депутаты Объединенной партии), выступающая якобы против политики Националистической партии, проголосовала за все эти поправки и изменения, сделав лишь жалкие замечания по поводу нарушения судебной процедуры. Один только депутат был против принятия этих законов — бесстрашная Элен Сузман, она единственный представитель Прогрессивной партии в парламенте. Коммунистическая партия запрещена, у либералов, другой оппозиционной партии белых, нет депутатов.

А вообще белые все больше и больше поддерживают Националистическую партию, которая из партии африканеров превратилась в партию всех белых, в том числе и англичан.

То же случилось в свое время в Алжире: по мере приближения победы алжирского народа, люди, голосовавшие обычно за коммунистов и социалистов, рабочие квартала Баб-эль-Уэд, все более проникались расистскими идеями и в конце концов стали пособниками оасовцев.

В настоящее время у Националистической партии пятьсот депутатов, а у Объединенной — сорок девять. Нет сомнений, что на выборах 1966 г. националисты получат еще большее число голосов, отобрав их у оппозиции, это касается даже Наталя, где до сих пор английские избиратели не слишком-то поддавались фашистским идеям.

После встречи с одним из депутатов Объединенной партии такая реакция кажется мне вполне понятной. Националистическая партия вселяет уверенность в белых, политика ее кажется им вполне последовательной: она стремится к сохранению приоритета белых в Южной Африке и разработала для этого целую законодательную систему — апартхейд.

Объединенная партия, с 1948 г. утратившая власть, подобно всем остальным стремится к сохранению господства белых в Южной Африке, лицемерно называя это «лидерством белых». Ее упрекают в том, что она никогда не могла противостоять политике апартхейда. И потому голосов у нее все меньше и меньше.

Суть ее политики выразил вчера вечером Яппи Бассон, переметнувшийся в ее ряды из Националистической партии. Я встретилась с ним на приеме, устроенном одним английским журналистом по случаю окончания парламентской сессии. На всех южно-африканских вечерах обычно много пьют и под воздействием алкоголя с треногой начинают говорить о будущем. Только и разговоров, что о политике. Комментируют последние законы, называют все новые и новые имена людей, принадлежащих к Либеральной партии, приговоренных к домашнему аресту или живущих под надзором. Среди приглашенных, несомненно, есть соглядатай Особого отдела, но никто уже об этом не думает.

На рассвете люди разбрелись по разным углам дома. Какой-то художник вопил истошным голосом: «Танцуйте и пейте, граждане Южной Африки, близится конец света».

Хозяин дома, один из самых симпатичных людей, которых мне довелось встретить в этой стране, сказал, обращаясь ко мне: «Когда настанет конец света, мне хотелось бы оказаться здесь».

Бассон пригласил меня отобедать в парламент: «Вы увидите там Фервурда, Форстера и всех остальных националистов». — Националисты, нацисты, приятные ассоциации, нечего сказать.

Я спрашиваю Бассона, почему он вышел из Националистической партии?

— Да потому что я против законов, которые оскорбляют африканцев и толкают их на отчаянные поступки (подразумевается революция). К примеру, законы о пропусках.

— Значит, если Объединенная партия снова придет к власти, она предоставит африканцам право свободного передвижения и свободного местожительства? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает он. — Дело в том, что африканцы и не хотят жить вместе с белыми. Так что раздельные зоны возникнут «сами собой», только не следует этого делать насильственным путем. Зачем разжигать ненависть? Надо вновь попытаться наладить нормальные отношения… Ведь в глубине души африканцы неплохо относятся к белым.

Я обращаю его внимание на то, что, насколько мне известно, проведение в жизнь закона о резервировании работы начали отнюдь не националисты.

— Видите ли, — говорит он мне, — африканцы в массе своей не могут выполнять квалифицированную работу. В большинстве своем они очень примитивны. Ошибка заключалась в том, что мы слишком поспешили с приобщением их к городской жизни. С метисами дело другое: нынешнюю политику, превратившую их в граждан второго разряда, мы считаем постыдной. За ними следовало признать право называться западными людьми (Western people). Разве они не говорят по-английски и на африкаанс, как все белые? То же самое относится к индийцам, — это очень развитой народ. Мы тоже хотим обеспечить превосходство белых. Наша политика будет способствовать иммиграции белых из Европы. Таким путем удастся значительно увеличить численность населения, и все белые, которым нравится Африка, могут сосредоточиться у нас.