Африка африканеров - [38]

А вот вам еще один случай. Однажды в районе Дурбана перегруженный, как обычно, поезд для африканцев перевернулся, были убитые и раненые. Те, кому удалось, спастись, схватили двоих подвернувшихся им под руку белых и убили их. Таким я вижу будущее моей страны. Может быть, я неправ? Но именно так реагирует молодежь, которую вы видите на улицах, ее называют «цо-ци». Их стремление к насилию, убийствам вытекает из той обстановки, в которой мы живем. Насилие это надо подчинить определенной идее, организовать.

На прощание он познакомил меня с одним из своих учеников. Высокий подросток с тонкими чертами лица спрашивает меня, может ли африканец стать инженером во Франции?

— Конечно, — отвечаю я.

— Даже африканец из нашей страны? У вас есть, специальная школа для африканцев?

— Нет, — говорю я, — в Сорбонне да и во всех других университетах и высших школах во Франции учатся люди всех цветов кожи и вероисповеданий. Апартхейд существует лишь в Южной Африке.

Тогда он спрашивает меня, не может ли Франция предоставить ему стипендию?

— Возможно, — отвечаю я. — Только как ему удастся выбраться из своей страны? У африканцев нет паспортов, и потому они не могут выехать за границу, власти опасаются, что вернувшись, они начнут вести партизанскую войну.

— Да и зачем мне быть инженером? — говорит мальчик в конце концов. — Африканец не имеет права на такую профессию. Мне все равно не найти работы. Придется, как всем у нас, идти на рудники.

Вот уже несколько дней, как меня обуял страх. Когда вечером я сажусь в поезд на Родденбос, мне начинает казаться, что мирный гражданин, уткнувшийся в газету «Ди Бюргер» напротив меня, не иначе как агент Особого отдела. Меня страшит вовсе не то, что я могу попасть в тюрьму, я просто боюсь, что меня вышлют до того, как я успею повидать нужных мне людей. Вот почему, несмотря на весь свой страх, я решаюсь наконец вступить в контакт с человеком, состоящим в подпольной революционной организации Африканский национальный конгресс.

О том, что я приеду, его предупредили мои лондонские друзья, но он не знает точно когда. М. X. — врач, работает в одной из локаций Капской провинции.

М. X. пришел в десять часов. Это довольно полный человек лет сорока, с упитанным лицом, на котором светятся живые умные глаза. На нем плащ, котелок, он курит столь обожаемую местными африканцами длинную трубку.

Встреча состоялась после наступления темноты у англиканского священника, который имеет право на посещение локаций, а следовательно, может быть знаком с этим человеком.

Когда я обратилась к нему, как к члену АНК, он с улыбкой ответил мне:

— Я, как и все, состоял в АНК в те дни, когда это была легальная организация. Но после ее запрещения в 1960 г. никто не имеет права состоять в этой организации. Так что я буду говорить с вами просто как африканец.

Я почему-то уверена, что человек этот не просто член АНК, а один из руководителей его в Капской провинции, который чудом не «сгорел», и потому сердце мое сжимается от ужаса: а что если из-за меня с ним что-нибудь случится?

Я спрашиваю его, коса он или зулус. Он громко смеется:

— Так вот чему научили вас наши друзья за границей? (Он поморщился.) Я просто южно-африканец, и все тут. Говорит он на несколько тяжеловесном английском языке, к которому примешиваются иногда слова африкаанс.

Во время всей нашей долгой беседы я не перестаю выдумывать оправдания своего пребывания здесь, на случай если явится полиция.

С тех пор как я нахожусь в этой стране, я непрестанно думаю о том, каким чудом удается африканцам поддерживать связь, какова история их освободительного движения, а следовательно, и АНК.

М. X. без всякого злого умысла спрашивает меня:

— А вы уверены, что вам это действительно интересно? Вы будете вспоминать об этом? А я и не знал, что французы интересуются бедными кафрами из Южной Африки.

Стараюсь уверить его, что он ошибается, хотя и сама не совсем в этом убеждена.

— Мы сражались против белых на протяжении нескольких веков, — начал он, — и если в конечном счете мы проиграли, то причиной тому не только их прекрасно вооруженная и организованная армия. Нас удалось победить не бурам, а англичанам и их империи. Так что англичане несут еще большую ответственность, чем Фервурд. Во время войны с бурами начал организовываться новый класс африканцев — полуинтеллигенция, а вернее, пожалуй, мелкая буржуазия. Некоторым африканцам в Кимберли и в Капской провинции удалось найти квалифицированную работу, и дети их получили великолепное образование в школах, открытых миссионерами. Молодежь была не согласна со стариками, которые хотели продолжать борьбу устаревшими методами межплеменных войн. Они начали создавать политические ассоциации, первая из них появилась в 1880 г. в английской Капской колонии, где некоторые квалифицированные африканцы получили право голоса. Она называлась «Союз африканцев» (Imbumba Уата Afrika).

Священник замечает, что примерно тогда же родилась и первая политическая партия буров — Союз африканеров (Afrikaaner Bond). Я прошу М. X. говорить как можно медленнее[38]. Он рассказывает тихим голосом, пытаясь даже иногда говорить по-французски: