Африка африканеров - [36]

Но и эта мера предосторожности не помешала кому-то из доносчиков, которых везде хватает, сообщить о нашем визите. Через четверть часа послышался вой сирены полицейской машины. Белый полицейский в штатском и двое африканцев в форме выскакивают из машины и без всякого стука врываются к нам. Я приветствую их по-французски. Они в некотором замешательстве. Наша хозяйка объясняет им, что я студентка из Франции и приехала к ней вместе с г-жой О., сотрудницей социального обеспечения, которую здесь хорошо знают. «Мы как раз собирались к администратору, — добавляет она. — Эта девушка изучает социологию и интересуется организацией африканских общин».

— Следуйте за нами, — заявляет белый флик. — Надо немедленно уладить все это.

Мы идем к административному корпусу, возле которого толпятся африканцы. Белый администратор здесь все равно что всемогущий господь бог. Ему случается быть добрым, любить негров, ну, разумеется, с высоты своего величия, таков, например, администратор П., который, по словам учительницы, никак не может вырваться из тисков противоречий между тем, что он считает справедливым, и требованиями министерства по делам развития и управления банту. «Кстати, он собирается подать в отставку, потому что не в силах больше причинять нам то зло, которое его обязывают делать. Печально, если он и в самом деле уйдет. Для нас это будет день траура, все его будут оплакивать, потому что на смену ему непременно пришлют какого-нибудь садиста, их теперь всюду полно».

Администратор довольно тучный человек, он занят какими-то делами, ему помогают негры. С него градом катится пот, вид у него усталый. «Прошу прощения за нашествие полицейских, — обращается он к нашей знакомой. — Вы ведь сами все понимаете». Он говорит с учительницей с явным уважением, испытывая определенную неловкость. Заставив меня подписать кучу всяких бумаг, он выдает специальный документ, разрешающий мне пробыть здесь всего один час, в документе уточняется, что я не имею права вести с африканцами враждебных по отношению к министерству по делам развития и управления банту разговоров.

Мы возвращаемся к учительнице. По ее мнению, главная проблема — это выселение всех небелых за пределы Капской провинции, то-есть все то же, с чем довелось мне столкнуться у представительниц организации («Черные шарфы» в Этлоуне. Оказывается, сама учительница не имеет права на постоянное жительство в П. В любой момент ее могут отправить на родину, хоумленд, так как до закона о групповых районах она учительствовала в разных городах.

— Весь вопрос в том, где мне найти хоумленд? Как большинство африканцев этой страны, я родилась не в резервате, а в зоне, объявленной теперь «белой». Сестры мои живут в Порт-Элизабете. Но это не остановит полицию, и когда ей вздумается, меня выселят из Капской провинции и отправят в огромный лагерь для перемещенных лиц, сейчас как раз организуются такие в Сискее, Уиклайзе возле Кингстауна, это бесплодная пустыня, где ничего не растет.

Г-жа О. говорит, что у мужа нашей знакомой имеется постоянный вид на жительство. Но что станет с детьми? Все зависит от разрешения, которое есть у отца: их могут либо оставить с ним, либо отправить в резерват к его родителям.

— Они нашли способ заставить нас страдать самым жестоким образом, — говорит учительница, — уничтожив главное, что есть у африканцев, — семью.

Она говорит шепотом, то и дело вытирая глаза и непрестанно поглядывая на улицу. Не могу придумать ничего особо утешительного, но говорю все-таки, что вечно так длиться не может: когда в других странах узнают о том, что здесь творится, мир непременно вмешается. Она смеется с горечью.

— Неправда, нам никто не поможет, и мы это знаем. Великобритания, Соединенные Штаты, Франция поддерживают Южную Африку, торгуют с ней. Другие африканские страны тоже не в силах нам помочь, им самим нужны деньги. Иногда мне кажется, уж лучше бы на нас бросили атомную бомбу, тогда все разом бы и кончилось…

Она показывает мне свой пропуск.

— Разве это похоже на удостоверение личности? У собак и у тех куда лучше. Мы существуем лишь постольку, поскольку у нас есть хозяин, да и то только в том случае, если мы платим налоги. А если с нами что-нибудь случится, нашу семью даже не поставят об этом в известность, это представляет интерес лишь для того, ла кого мы работаем.

Она продолжает:

— Если бы вы только знали все, что творится в П. Ни одной ночи не обходится без облавы. Два дня назад полицейские явились в два часа ночи, причем не полицейские П., а кейптаунские, да не одни, а вместе с вооруженными белыми добровольцами. Администратор не хотел их пускать, но что он мог поделать? Они высадили в домах окна и двери и стали проверять всех жителей, одного за другим. Арестовали кучу людей. Одну женщину забрали вместе с двумя детьми, она не видела мужа пять лет (он только что вышел из тюрьмы) и три дня назад тайком приехала сюда. Девушку, которая работает у белых в Сипойнте, в двадцати километрах отсюда, тоже забрали, она приехала в гости к друзьям, а вернуться к хозяевам нс успела, было слишком поздно. Арестовали молодого человека, который остался ночевать у своей невесты без разрешения полиции. А вот вам еще один случай: к повару знаменитого клуба «Килвэн Гров» приехала жена с больным шестимесячным ребенком, она не успела предупредить полицию, что останется еще на несколько дней. Ночью ее забрали, малыш умер от холода в полицейском участке. Я могла бы целыми днями перечислять вам все наши несчастья.