Африка африканеров - [32]

Уже поздно, и старый адвокат поспешно прощается с нами, потому что ночью дороги контролируются.

Сегодня Т. Л. решила показать мне кварталы, где с незапамятных времен жили метисы свободных профессий: врачи, адвокаты, преподаватели. Теперь эта часть города, откуда открывается красивейший вид, объявлена белой зоной, и все жители обязаны выехать отсюда.

— Сорок тысяч метисов уже выселено. До конца года будет выселено еще девяносто тысяч, — рассказывает Т. Л.

Квартал, который мы исходили вдоль и поперек, отличается необычайной чистотой. Мы разговорились с молодой женщиной, которая укачивала ребенка у себя в саду на чудной лужайке. Опа рассказывает, что ее семья получила ордер на выселение.

— Мы хотим попробовать продать наш дом белым, которые поселятся здесь вместо нас, но цену назначает государство, а это всего четверть его настоящей цены.

— Проста бандитизм, — ворчит Т. Л. — Вместо метисов здесь собираются поселить иммигрантов, итальянцев и португальцев. К тем, кто отказывается выезжать, является полиция и выгоняет их немедленно. А это значит, что они и вовсе не получат никаких денег.

Я спрашиваю, неужели муниципальные советы ничего не могут поделать против такого беззакония? Она усмехается с горечью:

— Пытаемся. Только к чему все это? Чем активнее мы протестуем, тем больше беззаконий придумывают власти. По закону о расселении по группам обследования должны были проводить инспектора специального Бюро по расселению. Среди них попадались неплохие люди, и случалось, они не могли устоять перед отчаянием цветных и протестом белого населения, которое не всегда согласно с такого рода деяниями. После внесения поправок в этот закон обследование проводит полиция. А это значит, что теперь могут выселить человека по одному только подозрению. Проводя обследование, полицейский комиссар может явиться когда угодно, в любое время дня и ночи, без всякого ордера. Он выясняет, все ли жильцы принадлежат к одной и той же национальности и имеют ли они право находиться в той или иной зоне. Если человек откажется открыть дверь, ему придется уплатить штраф — тысячу фунтов стерлингов — да еще отсидеть год в тюрьме. Достаточно декрета министра планирования, чтобы разделить район на зоны. Вам следовало бы посмотреть, как проводится расселение. Людей могут выселить в одночасье, погрузить в грузовик со всем их скарбом, а то и заставить отшагать пешком десятки километров, которые отделяют их старый квартал от места нового жительства в резервате. Так вот и бредут они один за другим: старики, дети, беременные женщины. Если белым не нравится старый квартал, его уничтожают тут же, а дома сжигают. Люди плачут, впадают в отчаяние, потом привыкают. Апартхейд подобен раку, он постепенно распространяется на все. И в один прекрасный день все мы можем очутиться под замком, за тюремной решеткой.

У Т. Л., которая выглядит такой непреклонной и твердой, слезы навертываются на глаза.

— В этой стране лучше не думать, а то с ума сойдешь, — говорит она.

Она считает, что все белые, даже те, кто в душе против апартхейда, настолько запуганы, что в случае революции выступят против африканцев.

— Вы и представить себе не можете, до чего просто целый народ обратить в рабство, — говорит она.

Будущее? Ей оно представляется довольно мрачным.

— Мир ничего не сделает, и все пойдет своим чередом, ведь позволили же Гитлеру прийти к власти, потому что это было на руку кому-то. И лишь потом, когда он напал на Польшу, мир испугался. Так и с южно-африканскими нацистами, их никто не трогает. И в конце концов они захватят всю остальную Африку. Они уже готовятся к этому.

В Кейптауне самым волнующим был для меня тот день, когда я посетила контору, открытую ассоциацией «Черные шарфы»[37] и Институтом расовых отношений в Этлоуне, одном из предместий Кейптауна. Организации эти решили прийти на помощь африканцам, запутавшимся в лабиринте законов, которых они не понимают (а кто их понимает?), помочь им распутать бесконечные тяжбы из-за пропусков, преодолеть нависшую над ними угрозу выселения из провинции и отправки в хоумленд.

В 1964 г. в дополнение к закону, регламентирующему приток рабочей силы из резерватов в города (распространяющийся и на женщин тоже), была принята поправка (Bantu Amendment act). В результате этого изменения в законе африканцев лишили последних прав на свободу передвижения, смену местожительства и найма на работу за пределами резерватов, их низвели до положения иностранцев, временно получивших разрешение на пребывание в этой стране ввиду нехватки рабочей силы. Новый закон вызван необходимостью приводить в жизнь политику, суть которой Бота изложил на заседании парламента 7 мая 1965 г.: «Банту могут находиться в белых районах лишь для того, чтобы работать, но не для пользования всеми привилегиями, как-то: право на гражданство, политические права, социальная интеграция и пр. В этом мы непреклонны. Благодаря такой политике, даже в случае численного увеличения банту, их присутствие не будет представлять для нас угрозы».

Африканцев, проживающих в городах, правительство держит в постоянном страхе, периодически «высылая» всех безработных и членов их семей в резерваты, с которыми зачастую у них не сохранилось никакой связи. В западной части Капской провинции подобное выселение проводится в соответствии с политикой правительства, направленной на использование в этом районе рабочей силы цветных. Таким образом ежегодно «высылают» десятки тысяч африканцев, и сколько с этим связано унижений, страданий. А между тем в связи с развитием экономики спрос на африканскую рабочую силу непрерывно растет, и число африканцев в так называемых белых зонах ничуть не уменьшается, скорее наоборот. Следовательно, цель выселения состоит не в количественном ограничении африканской рабочей силы, а в том, чтобы держать африканцев в страхе. Рабочих высылают вместе с семьями, но в то же время разрешают им вернуться в одиночку с контрактом на определенный срок. Африканское население вынуждено постоянно перемещаться, в этом «государстве белых» ему отказано в постоянном местожительстве и семейном очаге.